тренировались в горах, но только днем и со спецснаряжением. Комполка нас берег и лелеял. Мы делали классную показуху заезжим высоким гостям.
Через сто метров сорвался идущий за ротным Костик. Я успел его подхватить, поехал сам, ломая ногти о камни. Нас удержали.
Ребята скисли, и Пеликаныч хмуро бросил:
– Отставить!
Мы вернулись на дорогу и дошли до выхода из ущелья. Каменистая долина отражала лунный свет не хуже самой луны, журчала быстрая речка, виднелись огни. Все было привычно сонно и мирно, но Пеликаныч тянул носом воздух и хмурился. Что-то ему не нравилось.
Мы приободрились на дороге и перемигивались, кивая на ротного. Мы частенько над ним посмеивались и не знали, что сегодня – в последний раз.
– За мной по одному, бегом, с интервалом в десять секунд, вон до той гряды, марш! – скомандовал ротный и первым выскочил из укрытия.
Автоматная очередь распластала его на каменистой насыпи. Другая прошлась по камням, за которыми прятались необстрелянные прапорщики полкового спецназа. Я не успел решиться или не решиться прыгнуть вперед за ротным. Меня опередил Сашка-Скрипач. Он упал совсем рядом, и я вытащил его обратно за камень.
– Он мертвый, – сказал я всем.
– А Пеликаныч? – спросил кто-то.
– Отставить! – прорычал Костик. – Всем назад, к машине! Бегом, марш!
Приказ вышиб нас из шока. Мы подняли Сашку и побежали к автобусу.
– У Пеликаныча в мешке – магазины, – хрипел на бегу Костик, оборачиваясь и чуть не касаясь губами Сашкиной щеки. – Если у автобуса засада, рассеиваемся и пробиваемся вниз по одному. Раненных и убитых оставляем. Приказ!
Я усмехнулся. Старый лис, конечно же, он прихватил магазины. А я-то думал, там тушенка, хотел еще пройтись по этому поводу. И тут же отчетливо въехал, что его убили прямо у нас на глазах, только что и насовсем.
Я бежал, хлюпал носом и старался удержать дыхание…
У автобуса было чисто. Мы буквально взлетели по той тропе и вышли в спину к двум огневым точкам противника. Сработали, как в классе: быстро и бесшумно. Семь трупов, четыре АК, три карабина. Подошли к Пеликанычу. Он нас дождался, но на большее его не хватило.
Мы вошли в деревню. В одном из дворов обнаружили веселящуюся мужскую компанию. Там же нашли истерзанных девчонок. Влюбленный джигит оказался не жлоб и щедро поделился добычей с товарищами. Мы же щедро делились знаниями по рукопашно-штыковому бою. Магазины нам так и не понадобились.
Я не люблю об этом вспоминать…
Потом мы, десять прапорщиков полкового спецназа, сидели в ожидании трибунала, а тут и по всей стране началось.
Всех собак повесили на ротного. Костика уволили, остальным трибунал заменили гауптвахтой. Так Пеликаныч прикрыл нас еще раз, уже оттуда.
А всесоюзный процесс набирал силу. Его регулировщик зажигал зеленый свет и танкам, и демонстрациям одновременно.
