заявил ему офицер.
– Вы ошибаетесь, господин капитан. У вас нет никаких оснований подозревать меня в таких преступлениях, я ни в чем не виноват, – защищался поручик, – у меня даже спичек нет, ведь я некурящий. И с беглецом почти никогда не общался.
Макаров старался держаться спокойно, хотя на душе кошки скребли насчет спичек, если легионер проговорился, то ему не выкрутиться. Но его опасения были напрасны.
– А может ты украл у кого-нибудь спички, – вставил свое мнение писарь, – и подпалил!
– Украл?! Да ты попробуй, укради у кого-то спички, сразу морду набьют. Их даже ночью за пазухой держат, а днем и подавно берегут, поскольку это дефицит.
Ему задали еще несколько вопросов, но он держался уверенно, так как чувствовал: против него определенного ничего нет, кроме того, что его и бежавшего ротмистра матрасы лежали рядом и его допрашивают, надеясь поймать на какой-нибудь нестыковке. Наконец, капитану это все надоело.
– Ладно, не хочешь сознаваться, дело твое, но тебе же хуже будет. Мы так и укажем в сопроводиловке: способствовал организации побега. А сейчас иди, собирай вещи, поедешь в настоящий каторжный лагерь, там тебя уже наверняка заждались, – закончил он допрос.
После этого с Владимиром беседовал какой-то штатский, он пытался разузнать что-нибудь об Оболенцеве, но ничего не добившись, применил недозволенный прием.
– Ты посуди сам, поручик, твой дружок бежал на пятиместном авто, а тебе даже не предложил присоединиться, а ты теперь его защищаешь, – сказал ему собеседник.
– Но его сейчас похоронят, а я остался жив, он потому и не предложил, – рассмеялся в ответ Макаров, – этим он сберег меня, и теперь к нему нет у меня ничего, кроме благодарности.
По веселому смеху собеседника Карони, (а это был он) догадался: всерьез в то, что беглец убит, никто в лагере не поверил. Вдобавок, теперь у него алиби на всю жизнь.
После столь удачного побега Оболенцева у Макарова стало легче на душе. Вот и подвернулся его величество случай, не упустил его Сергей и свободен; хотя, если над всем этим задуматься всерьез, то можно догадаться, что это не просто случай, а, скорее всего, хорошо продуманная операция, оставившая в дураках все лагерное начальство. Ему тоже нужно ждать спокойно без паники и искать благоприятный момент. Поручик покидал пересылочный лагерь в приподнятом настроении.
В этот же день его и шестерых заключенных, отобранных из общего числа по каким-то, никому неизвестным признакам, в закрытом фургоне отправили в каторжный рудник, затерянный среди крутых холмов Среднего Атласа. Во время их переезда из одного лагеря в другой, долгого из-за крайне плохой дороги, Владимир мог спокойно поразмышлять о недавнем событии. В том, что ротмистр Оболенцев, всего лишь несколько часов тому назад доказывающий поручику о бесполезности побега, бежал, не было ничего противоречивого. Твердо убежденный
