пыль. И там очень плохо пахло. Нас увели.
Сотрудник ПСП: Кто увел?
Лисенок: Не помню. Кажется, кто-то из кураторов.
Сотрудник ПСП: А тот сотрудник Службы Порядка, не помнишь, что он делал?
Лисенок: Точно не помню. Кажется, он помогал кураторам.
Сотрудник ПСП: Хорошо. Ты молодец, и Планетарная Служба Порядка выносит тебе благодарность. Если тебе больше нечего добавить к сказанному, тогда смерти…
Лисенок: Я хочу добавить!
Сотрудник ПСП: Я слушаю.
Лисенок: Я хочу еще добавить, что… Насчет наших термитов. Я считаю, мы все считаем – что это было очень жестоко по отношению к ним. Зеро плохо поступил с питомцами. У нас всегда была прямая трансляция из термитника, обычно я не сохранял ее в памяти, потому что видеофайлы занимают слишком много места, но последние несколько минут… до того, как они перестали жить… этот кусок я решил сохранить в своей памяти навсегда. Это очень грустная запись. Как солдаты высовывали из термитника свои головы, пытаясь не пустить огонь внутрь. Как рабочие заползали на королеву, пытаясь скрыть ее огромное тело под своими телами, заслонить от огня. И как нимфы отгрызали себе свои прекрасные крылья… неизвестно зачем. Может быть, от отчаяния. Потому что им стало понятно, что уже не спастись.
Сотрудник ПСП: Ты очень красиво говоришь, исправляемый Лисенок. Не зря тебя так любят слушать на фрик-тьюбе.
Лисенок: Да, я… Спасибо. Это из нашего «Прощального слова термитам». Мы очень по ним скучаем.
Зеро
Нашу группу привели на эксперимент через несколько дней после посещения Фермы. Нас было пятеро: я, Крэкер, двое незнакомых исправляемых (один предпаузник и один из средней группы) и Сын Мясника. Его доставили в буквальном смысле прикованным к инвалидному креслу: на руках и ногах металлические браслеты, от которых к поручням кресла тянулись блестящие цепи. Там, в выложенном белым кафелем коридоре лаборатории, мы впервые увидели Сына так близко и не через стекло. От него пахло, как от младенца из группы недавно воспроизведенных исправляемых: молоком, влажными очищающими салфетками и мочой. Он играл со своими цепями. Они явно ему очень нравились, их блеск и в особенности их звук, поэтому он шевелил то рукой, то ногой и восхищенно замирал, вслушиваясь в металлический звон. На нем был трехцветный костюм «социомана», и, когда он дергал ногой, широкие штанины слегка задирались, обнажая щиколотки – тонкие-тонкие, как у человека, который никогда не ходил. Мы с Крэкером тогда пришли к выводу, что цепи – скорее всего, просто маскарад для сотрудников лаборатории. Чтобы они видели: страшное чудовище укрощено и не представляет угрозы. Чтобы они не боялись, что все вдруг повернется, как в сериале «Вечный убийца», что Сын Мясника воспользуется ситуацией и сбежит. Крэкер даже спросил про цепи у сопровождавших нас планетарников (среди них был Эф), но они не ответили: сделали вид, что заняты в глубоких слоях и не слышат. Впрочем, и без планетарников было понятно: Сын не смог бы никуда убежать на таких беспомощных тонких ногах.
О сути
