занятиями и болтовней лишь к середине застолья мое внимание привлек один совсем не праздничный кадр. В дальнем углу стола сидел двоюродный брат именинницы и страдал, расковыривая вилкой ненавистную салатную шубу, под которой прячется вечно затерянная селедка.
Только с третьей попытки мне удалось оторвать его от задумчивых ковыряний и выяснить, что страдальца бросила любовь всей его жизни. Именинница попросила меня как опытного психолога объяснить братцу, что любви бывает много и нужно держать хвост пистолетом, чтобы жить припеваючи.
Так как я умею слушать, а братцу нужно было выговориться, на весь вечер я превратилась в одно большое ухо – слушала и слушала, чтобы парню как-то душу облегчить.
После праздника он пошел меня провожать, и мы продолжили общаться уже на лавочке во дворе, разговаривая о любви, не будучи влюбленными.
За любовью и морковью разговоры перешли к друзьям-товарищам, и оказалось, наш герой живет как веселый топор из села Кукуево: в чей двор попадет, с тем он дружбу и водит. Парень проводил время и с панками, и с ботаниками, и даже с батюшкой из соседней церкви. Ему нравилось ходить на дискотеки, пить пиво в подъездах с девчонками, а на пасху красить яйца с бабушкой и ходить в церковь причащаться. В понедельник он плелся с друзьями-ботаниками в библиотеку читать все, что только можно найти для общего развития, а в воскресенье отрывался в ночном клубе со своим другом «Васькой Гандуком», который бил морды ботаникам и снимал девок на старой тачке своего черепа (то бишь деда). Задушевный рассказ полился, как извилистая кукуевская речка.
– Я люблю ходить в церковь, даже Ваську Гандука туда водил. Но тот церковь не любит, только иеромонаха Дионисия уважает. Ради него и просыпается в воскресенье, утром плетется в храм. Отец Дионисий строгий такой мужик, твердый. С ним поговоришь, и жить дальше хочется. Васька говорит: «Пока такие люди есть и о нас заботятся бесплатно, жить не так плохо, даже смысл какой-то видишь…»
Васька считает, церковь только тем и полезна, что дает возможность правильно жить таким людям, как отец Дионисий, и спасать от самих себя нас, «придурков». Он не доверяет организациям, верит только в людей. Странный человек, у него на все свое мнение… За это его и уважаю!
Я и сам думаю, что церковь с ее правилами сама по себе меня так «не торкает», как разговоры с отцом Дионисием. В нем столько души и участия! Как его на всех хватает только?
Затем разговор зашел о родителях, и наш герой рассказал одну душераздирающую историю, произошедшую с ним не так давно.
Два года назад, ему тогда было пятнадцать лет, наш парнишка стал слишком уж сильно конфликтовать с отцом. Его родитель строгих правил и древних устоев, мог выдать и трехэтажное матерное ругательство, и подзатыльник отвесить, и даже выпороть почти взрослого уже парня. Отец цеплялся ко всему – и к сигаретам, и к запаху алкоголя, и к вечным двойкам в дневнике мальчишки.
Однажды после очередного скандала с летающими табуретками наш герой, заработавший синяк под глазом, страшно разозлился. Отец
