поинтересовался Андрей скорее из вежливости, нежели из интереса.
Он едва понимал, что говорит Вика, все время думая о своем. Вернее, все его мыслительное пространство условно делилось на две области. В первой находилась Алина, а во второй – воин. Мыслями это назвать было сложно, так как он в общем-то ничего конкретного и не думал про них. Эти два образа просто постоянно находились в его голове, своим присутствием почти полностью блокируя его способность логически рассуждать. Отдельные слова, долетавшие до него со стороны Вики, только усиливали ту или иную область. «Пара в университете», – Алина, набережная у университета, остановка. Область с Алиной заполняла собой почти весь мысленный экран, вытесняя из него воина. «Читает про каких-то воинов», – и воин вновь выбирался из своего угла с громкими криками на непонятном языке.
– Да какая-то древняя рукопись. Он ее несколько недель назад… – Вика осекся, но продолжил, осторожно подбирая слова. – В тот самый день, когда авария в университете была, на улице нашел. Извини, Андрей, не подумал я. Давай про что-нибудь другое лучше поговорим.
– Да нет, продолжай, Вика говори, как есть.
Вика неуверенно покосился на товарища.
– В общем, во время той аварии все люди как люди, кто помогал, кто что, а мой папаша, даже признаваться стыдно, увидел на земле древнеассирийский манускрипт и начал спасать его. Видимо, кто-то из студентов из библиотеки нес, ну и выронил во всей этой неразберихе. Но вот тут и начинается самое интересное. Папа его подобрал, а когда понес в библиотеку, понял, что библиотечных штампов на нем нет. Никто про него там сказать ничего не может, в каталогах он не числится. Непонятно, откуда взялся. Он уже побывал в восточной библиотеке на Литейном и в Институте востоковедения. Там тоже про него никто ничего не знает. И вот мой отец с тех пор как помешался. Все твердит что-то про прорыв в мировой науке и все в таком духе. Я его знаю, у него часто подобные «прорывы» случаются. Правда, обычно они длятся от силы неделю, потом он, как правило, успокаивается. А тут никак не уймется, сидит все что-то расшифровывает. Какой-то там диалект особый, цитирую, «никогда прежде науке неизвестный».
Машина встала на светофоре перед въездом на Дворцовый мост. Здесь я тогда пошел пешком. Андрей бездумно рассматривал набережную и снующих по ней людей. Вдруг его взгляд упал на молодую девушку, которая стояла на набережной с большой фотокамерой в руках. Она что-то искала в настройках, пытаясь сделать удачный кадр. Андрей хотел разглядеть ее лицо, но оно было скрыто от него густыми кудрявыми волосами. Ее фигура, рост, цвет волос… Как две капли похожа на мою Алину. По крайней мере, со спины. Сердце Андрея забилось, но здравый рассудок тут же вернул его в реальность. Она умерла. Умерла, понимаешь?
Андрей понимал. Ему вдруг стало до боли ясно, что в прошлый раз, когда шел по этой самой набережной, он был по-настоящему счастлив. Он предвкушал новый важный этап в своей жизни. Мысль о том, что он был в двух шагах от создания своей
