перекошенную от наслаждения рожу. – Понял, урод больной?! – И заорал, сколько хватило сил в легких:
– Ловушка это, ловушка, идиоты!!! – И сам же засмеялся над собой, не веря ни на грош в то, что Птицы вообще интересуются им и придут. Просто он хотел покончить с этим… Хватит с него. Пожил.
– Заткнись! – Осточертевшую рожу рыцаря перекосило от неожиданности и ненависти, и Вепрь попытался снова закричать, но удар сбоку по несчастной голове вновь погрузил его во мрак.
Очнувшись, он пожалел об этом в тот же миг, потому, что голова болела дико. И то сказать: сколько можно по ней, несчастной, лупить?.. Он и очнулся-то, наверное, именно от боли. Болела не только голова – болело все. Пальцы дергало болью, суставы вывернутых рук болели тупо, боль порой сводила их так, что дыхание перехватывало. А что творилось на местах ожогов, так этого вообще никакими словами было не описать! На лице зачем-то лежала мокрая тряпка, и Вепрь с досадой поморщился – сил не было шевельнуть ни головой, ни рукой, чтобы стряхнуть ее. Сквозь ткань он видел тусклый свет, слышал звуки кузницы в отдалении, куриное бормотание, птичий щебет, и не мог сообразить, где он. Руки, вроде, свободны… замотаны чем-то, но не связаны.
– Как он? – Услышал он рядом тихий и вроде, знакомый голос. – Очнулся?
Нет, не сэр Карл… определенно, нет.
– Смотри, моргает под тряпкой! – В полный голос произнес над ним Ворон. Точно, он! – Живучий, волчара! С возвращением, эй!
– А я-то надеялся сдохнуть… – Прохрипел Вепрь, и, заслонив свет, над ним склонился кто-то, кто, сняв ткань, оказался Зябликом.
– Ну, с этим у нас не заржавеет. – Пообещал Ворон, широко ухмыляясь. – Особенно такому, как ты. – Он присел рядом. – Я-то думал, ты решил нас продать и к тепленькому местечку при Смайли пристроиться.
– Я и хотел. – Хмыкнул Вепрь. – С вами-то, благородными такими, каши не сваришь.
– Ворон, не слушай его. – Зяблик намочила тряпку и, сложив несколько раз, уложила ее на лоб Вепрю. – Он в бреду только и твердил, чтобы мы в ловушку не лезли да забыли про него.
– Угу. – Кивнул Ворон. – А еще что говорил про тебя, помнишь? – И засмеялся, когда Зяблик густо покраснела и замахнулась на него.
– Я говорил? – Искренне удивился Вепрь. В его мире раненых и больных никто не выхаживал и не присматривал за ними. О такой детали, как бред, Вепрь и не подозревал.
– Молчи уже, горе мое! – Строго прикрикнула на него Зяблик. – Разговорчивый ты наш… Все про голову свою твердил, да про то, чтобы мы в ловушку не пошли.
– Его счастье. – И Сова здесь оказалась! Вот уж кому Вепрь вообще был не рад! – Иначе прирезала бы его, как барана… Ненавижу предателей!
– Как вы меня того… – Вепрь сморщился. Даже говорить больно.
– Мы вообще за тобой ехать не хотели. – Поведал Ворон. – Решили с Совой, что уйдем из лагеря, про который ты знаешь, да
