style="font-size:15px;"> – Молли всегда была добра ко мне. У нас была… платоническая любовь. Мы понимали друг друга с полуслова.
– Это как… родство душ?
– Да, что-то похожее. Вроде того…
– А у нас с тобой… получится это? Как думаешь?
Он наклонился и поцеловал Литу в макушку.
– Да. У нас все получится. Вот увидишь.
Он почувствовал, как Лита прижалась к нему еще ближе. Она будто растаяла от его легкого поцелуя.
– Ян больше не появлялся?
– Нет… Он исчез и все. Полагаю, я многое понял после общения с ним.
– И ты думаешь это возможно… то, о чем он говорил тебе?
– Да. Я в этом уверен.
– Мистика прямо…
– Еще какая!
Какое-то время они так и сидели на той скамье на набережной у моря, пока Лита не спросила:
– Ты вспоминаешь Ви?
– Иногда. Но сейчас уже реже…
– Знаешь, как подумаю о ней, сразу становится так тоскливо… Жизнь – непростая штука. Кто же знал, что так все выйдет? Как же часто все складывает так, как мы того не ожидаем!
– И не стоит планировать свою жизнь дальше, чем на четыре минуты вперед.
– Ты прав. Произойти может все, что угодно.
– Например, вот мы сидим здесь, а через минуту над морем опустится инопланетный корабль и заберет нас.
– И куда мы полетим?
– Путешествовать по Вселенной.
– Мне нравится. Я бы хотела посмотреть на другие планеты и на тех, кто там живет.
Север набрался смелости и положил свою правую руку на плечо Лите. Она не возражала. Ему даже показалось, что девушка улыбнулась.
– Какие планы на сегодня? – спросил он ее.
– Пункт первый. Быть с тобой весь день. Он же последний. А у тебя?
– Все так же, Лита, все так же…
Море волновалось.
Ветер крепчал.
Осень скоро закончится, начнутся холода, и Северу придется купить новую куртку. В этой ему уже совсем холодно.
* * *
Свет люминесцентной лампы моргал, как в фильме ужасов. Кошмара добавляло то, что он находился в морге.
До сих пор он не может прийти в себя после пережитого ужаса.
Его холодные пальцы не переставали дрожать. Они были не просто холодными, но влажными. Это неприятнее всего. Он спрятал руки в подмышки, чтобы постараться согреть их теплом собственного тела, но истина такова, что и тело замерзло.
Сколько он себя помнил, ему еще никогда не было так холодно, противно и страшно одновременно. Теплая зимняя куртка не согревала, а напоминала слой снега, под которым он укрылся, как медведь в берлоге.
Более того, замерзло не только тело, но и мысли. Как же ему хотелось собраться с духом и проанализировать здраво все то, что с ним случилось. Но ничего не выходило.
Лампа в пустом коридоре мерцала и издавала неприятные щелкающие звуки. Холодный ментоловый цвет, в который были
