город. Сначала поля и фермы вдалеке сменились отдельными виллами, окруженными садиками с цветами и овощными грядками. Затем появились первые здания знаменитой столицы.
О, Париж! Нет в мире города красивее. Лондон величественнее, Вена – интеллектуальнее, Будапешт очаровательнее. Но самый красивый – безусловно, Париж.
Мэри: – Нет уж, спасибо, я предпочитаю Лондон.
Беатриче: – И ты ведь еще не видела Флоренции! Если бы видела, то признала бы, что она красивее всех городов на свете. Я до сих пор помню, как рассвет золотит стены домов…
Жюстина: – Женева тоже очень красивая. У меня сохранились о ней только смутные воспоминания, но я помню высокое синее небо и горы вдалеке.
Диана: – Мэри права, Лондон и только Лондон. Пускай тут водорослями воняет, но это наши водоросли.
Кэтрин: – Не могу представить себе лучшей рекомендации!
Диана: – Это сарказм, да?
К тому времени, как они подъехали к вокзалу Гар-дю-Нор, Мэри впала в состояние летаргии, обычное для путешественников, долго едущих в поезде. Поезд движется совсем не так, как экипаж, – наши читатели наверняка это заметили, если имели возможность сравнить. В экипаже человека то и дело подбрасывает. Походка лошадей, состояние дорог – все это делает движение резким, непредсказуемым: никогда не знаешь, когда колесо провалится в колею или наедет на камень. А поезд катит по рельсам плавно, с одной и той же скоростью. Под стук колес можно даже заснуть, что Диана так наглядно продемонстрировала.
Неожиданно для Мэри Жюстина толкнула ее локтем и сказала:
– Уже подъезжаем.
Мэри выглянула в окно. Теперь был виден уже сам город, во всяком случае, его многоквартирные дома, первые этажи которых занимали магазины. Вид был похож на лондонский, только более французский, хотя она не могла определить, в чем эта французскость заключается. Мэри встряхнула Диану:
– Вставай. Мы уже подъезжаем.
– Ну так скажи, когда подъедем, – ответила Диана, не открывая глаз.
– Ну уж нет, вставай. У меня из-за тебя нога затекла, теперь будет колоть, как булавками. Садись давай, пока я не встала и не сбросила тебя на пол.
Диана села и сонно протерла глаза.
Нога у Мэри мало-помалу стала отходить. И почему так больно от того, что даже серьезного вреда не причиняет? Ощущение было такое, словно ее колют самыми толстыми булавками и необычайно острыми иголками.
Мадам Корбо наклонилась к ней и похлопала ее по колену.
– It est beau, votre fils, madame. Regardez que les cheveux rouges![8]
Мэри улыбнулась и кивнула, хотя понятия не имела, о чем говорит старушка. Так, поясная сумка на ней, большая сумка у Жюстины. И Диана тут. К несчастью.
Жюстина сказала мадам Корбо что-то вежливое и слегка поклонилась. Когда они вышли следом за ней в коридор, а затем на платформу, Диана спросила:
– Что она сказала? Она что-то
Какой у вас красивый сын, мадам. Вы только посмотрите на эти рыжие волосы! (
