лишь в том случае, если у нее будет шанс уцелеть.
Никто не заметил, как исчезли Дой и Лебедь. Дядюшка не взял Бледный Жезл. Я подошла к Рекоходу и Радише.
– Эти места изменились к лучшему, – заметила я.
В моей юности территория между Таглиосом и Годжей пребывала в запустении. Селения были малы и бедны, выживали лишь благодаря крошечным полоскам обработанной земли. В те дни тут не было самодостаточных ферм. Теперь же, напротив, они виднелись повсюду. Их основали уверенные в себе, независимо мыслящие ветераны или беженцы из тех мест, где земля пришла в негодность, пока лежала под пятой Хозяев Теней. Новые хутора тянулись вдоль дороги сразу за полосой отчуждения. Кое-где они даже мешали сойти с тракта.
Солдат, направляющихся на север, было примерно десять тысяч, не считая обоза, который следовал позади. Вполне достаточно, чтобы занять многие мили дороги. Вскоре я поняла: нам не попасть в рощу Предначертания не только до дождя, но, может быть, и до наступления сумерек.
Будь у меня выбор, я держалась бы подальше от этого места. Я уже побывала там ночью, много лет назад участвовала в рейде Отряда – мы пытались захватить Нарайяна и Дщерь Ночи. Перебили тогда всех, кто был с ними, но эти двое улизнули. Мне запомнились только страх и холод и отвратительное ощущение, как будто роща имела собственную душу, даже более чуждую нам, людям, чем душа паука. Мурген как-то сказал, что находиться там ночью так же скверно, как блуждать в кошмарном сне Кины. Находясь в нашем мире, роща источала совершенно чуждый тлетворный дух.
Я попыталась расспросить Нарайяна. С чего вдруг его предшественники именно это место сделали своим святилищем? Как этот лес отличали от других в те времена, когда следов человеческой деятельности на лике земли было куда меньше?
– Почему ты спрашиваешь об этом, летописец? – Мой интерес показался Сингху подозрительным.
– Потому что я по натуре любопытна. Разве тебе никогда не хотелось узнать происхождение тех или иных вещей, мотивацию тех или иных поступков?
– Я служу богине.
Я молчала, выжидая. Без толку. Очевидно, он полагал, что этим все сказано. Будучи сама не чужда религиозности, я могла его понять, хотя ответ меня не удовлетворил.
Я раздраженно фыркнула, Нарайян самодовольно улыбнулся.
– Она реальна, – сказал он.
– Она есть Тьма.
– Каждый день ты видишь кругом плоды ее труда.
Ну конечно.
– Это неправда, коротышка. Другое дело, если твоя богиня однажды обретет свободу. Вот тогда мы и впрямь их увидим. – Внезапно тема стала мне крайне неприятна. Втянувшись в нее, я как будто признала факт существования другого бога, не моего, что, как утверждает моя религия, невозможно. – Нет бога, кроме Бога.
Нарайян ухмыльнулся.
Могаба в свое время сделал для меня одно-единственное доброе дело. Предоставив самой себе, он дал мне возможность заняться суровой, тяжелой умственной гимнастикой, которая помогла мне переосмыслить
