на смерть, на которую их пошлет опять же он, майор Фрике.
Последнее пополнение, почти две сотни человек, прибыло из Хойберга, где располагался лагерь 999-х испытательных батальонов. Их еще называли иногда «африканскими», потому что они предназначались для боевых действий в Северной Африке. Но у майора Фрике нашлись для них и другие определения. «Человеческие отбросы, штатская шушера, гнилые интеллигенты», – это были самые мягкие выражения, которые крутились у него на языке, когда он разглядывал неровно стоявшие шеренги этих горе-солдат в мешковато сидевшей форме, сдвинутых на затылок пилотках и – о, Боже! – через одного в очках.
«Направо! Шагом марш на вокзал!» – хотел скомандовать майор Фрике. Но вместо этого он сам четко повернулся кругом и, печатая шаг, направился в свой кабинет, писать рапорт. «Я лучше отправлюсь на фронт с неполной штатной численностью, чем приму этот контингент, который при малейшей опасности подорвет боеспособность вверенной мне части», – выстукивал он двумя пальцами на пишущей машинке. Он яростно вырвал листы из машинки, размашисто подписал, передал делопроизводителю, приказал: «В управление кадров Резервной армии, немедленно, срочно!» Охолонув, он позвонил по телефону полковнику Хейму, своему давнему фронтовому другу, который возглавлял отдел в том самом управлении кадров.
– Прекрасно понимаю тебя, – сказал тот, выслушав жалобы Фрике, – контингент никуда не годный, разве что в строительные части. Враги народного сообщества, бывшие социал-демократы и коммунисты, а может быть и не бывшие, гомосексуалисты, умственно неполноценные, уголовные элементы, все – ранее признанные недостойными нести военную службу, но теперь призванные восполнить наши потери на фронте.
– Вот и восполняли бы, в Африке, – бухнул Фрике.
– Те, что направлены в твой батальон, признаны медицинской комиссией негодными к службе в жарком климате, – сказал Хейм.
– А к русской зиме, выходит, годны? – ехидно спросил Фрике.
– Это как врачи решат. Полагаю, они должны пройти у тебя повторное медицинское освидетельствование. Или я что-то путаю? – раздумчиво протянул Хейм.
– Никак нет, герр полковник! – радостно воскликнул Фрике после небольшой паузы. – Должны, обязательно должны! – и добавил, со слезой в голосе: – Спасибо! Ты настоящий друг!
– Только ты не переусердствуй, – озабоченно сказал Хейм, – скольких-то придется оставить, процентов двадцать – двадцать пять. Но никак не меньше пятнадцати.
– Слушаюсь, герр полковник! Пятнадцать процентов! – четко ответил Фрике и поспешил свернуть разговор.
Он вернулся на плац, где новобранцы зябко ежились под начавшимся дождиком, сеявшим как из сита. «Не любите жару, помокните под дождем. То ли еще будет!» – мстительно подумал Фрике.
– Смир-на! – запоздало крикнул дежурный унтер-офицер.
Новобранцы
