значение, чем свойства самих мест. В глазах Кастельса информационный век, в котором виртуальность становится принципиально важным аспектом нашей реальности, знаменует собой совершенно новую эпоху человеческого мировосприятия.
Для нас в данный момент наибольший интерес представляет аргумент Кастельса об исчезновении времени: утверждается, что мы все дальше отходим от часового времени индустриальной эпохи, когда время представляло собой метод демаркации и упорядочивания последовательностей событий[19]. Вместо этого, по мнению Кастельса, мир во все большей степени выстраивается в пространстве потоков – потоков товаров, людей, денег и информации по рассредоточенным и распределенным сетям. Сама скорость и интенсивность этих глобальных потоков, взаимодействий и сетей растворяют время, имея своими следствиями одновременность и мгновенную связь – то, что он называет вневременным временем. Возникнув на финансовых рынках, это новое вневременное время проникает во все сферы жизни. Неудивительно, указывает Кастельс, что жизнь превращается в бешеную гонку, когда люди разом решают множество задач и проживают множество жизней, посредством техники достигая «вневременного времени: социальной практики, направленной на отрицание последовательностей с целью внедрить нас в вечную одновременность и одновременную повсеместность»[20]. Как гласит эта подлинно постмодернистская риторика, общество становится вечно эфемерным, по мере того как пространство и время претерпевают настолько радикальное сжатие, что по крайней мере последнее перестает существовать[21].
Идея сетевого общества, в котором ускорение ИКТ уничтожает время, приобрела чрезвычайную популярность. Например, Джон Урри, откликаясь на предложенную Кастельсом концепцию вневременного времени, утверждает, что новые технологии порождают новые разновидности мгновенного времени, для которого характерны непредсказуемые изменения и квантовая одновременность. В основе этого нового времени лежат непостижимо краткие мгновения, ускользающие от человеческого сознания, благодаря чему на смену линейной логике часового времени приходит одновременный характер социальных и технических взаимоотношений. Согласно Урри, мгновенное время также представляет собой метафору того всеобщего значения, которое получило исключительно краткосрочное и фрагментированное время.
Хотя подобные концепции времени действительно улавливают какие-то важные моменты, касающиеся той степени, в которой исключительно высокая скорость работы технических устройств преобразует экономику, финансовые рынки, политику и модели производства и потребления, намного менее ясно, что это ускорение означает в плане того, как мы воспринимаем проживаемое нами время. Правда, Урри включает в свойства мгновенного времени «ощущение того, что „ритм жизни“ во всем мире стал слишком высоким и вступает в противоречие со многими иными аспектами человеческого опыта
Широкомасштабному анализу Мануэля Кастельса посвящены многочисленные критические комментарии. См., например: Frank Webster and Basil Dimitriou, eds.,
Manuel Castells,
Ibid., 467.
