target="_blank" rel="nofollow" href="#n_108" type="note">[108].
IMG_3.1 Пятитомное сочинение Фрица Кана «Жизнь человека» представляет собой кульминацию описания человеческого организма как механической системы. На примере оптического восприятия здесь приводятся в качестве объектов перцепции важнейшая машина ускорения XIX в., часы, и электрические сигналы тревоги. (Kahn, Bd. 4, 1929, Tafel XXII)
Третий принцип озаряет учение Эмпедокла о природе в целом. Этот принцип сделал это учение столь же привлекательным для Платона, Плотина и неоплатоников, сколь и для магических натурфилософов XV–XVI веков, и, возможно, именно он породил оценку Аристотеля, согласно которой поэт-философ был «косноязычен, он, пожалуй, предчувствовал истину, но был не в состоянии выразить ее философским языком»[109]. Силы, лежащие в основе операции смешивания элементов, суть аттракция и репульсия, притяжение и отталкивание, или – выражаясь тем языком, который предпочитает Эмпедокл в своих поэмах: Любовь и Раздор. Они служат причиной всех движений. Используя обозначения, которые ближе к естественным наукам Нового времени, мы могли бы говорить также об энергиях, а соотносясь с элементами (стихиями) – о материи. Благодаря взаимодействию энергии и материи, которое направляется сродством между элементами, мы, в сущности, сталкиваемся с той парадигмой, которая как в физике, так и в химии и по сей день играет важную роль при анализе природы как в великом, так и в малом, как в макромире, так и в микромире природных феноменов. В зависимости от того, как распределяются Любовь и Раздор в их конкретном проявлении, определяются и структура универсума, и соотношение центра и периферии. Идеальная форма задается через господство Любви. Если Любовь действует в центре всех движений, то смешивания распределены равномерно. Это sphairos, состояние покоя, мира, счастья. Форма, соответствующая этому состоянию, есть мяч, шар, который уже для Парменида воплощал наилучшую из возможных форм сущего. Но это состояние для Эмпедокла не вечно и не статично, оно включает в себя непрерывную длительность движения. Раздор непрестанно врывается в покой и счастье и производит, силой разделения, новые соотношения элементов и новые смешения. Любовь вытесняется из центра. Язык, используемый Эмпедоклом для обозначения этого состояния, отражает его собственную судьбу, но также и судьбу многих из его современников-интеллектуалов, которые – подобно Анаксагору – были вынуждены отправиться в изгнание. Любовь изгоняется во внешние пределы осаждающего ее хаоса[110]. С периферии она начинает заново создавать новые соотношения элементов им во благо.
IMG_3.2 «Сетчатка при сильном увеличении» (Kahn, Bd. 5, 1931. Рис. VII). Сверху вниз – эскизы составных частей органа зрения, от «хрусталика, располагающегося перед сетчаткой» (Gl.) через «фотоэлементы, связывающие клетки зрительного нерва со зрительными клетками» (Sch.), до «колбочек» (Z.) и «палочек» (Stä
IMG_3.3 «Акт зрения» и артикуляция увиденного как полностью составленного из функционального круговорота, образованного
Steinhart, 1840, 90. См. также: 339.
Так Роллан (Rolland, 1918, 21) интерпретирует Эмпедокла. См. также: Роллан Р. Эмпедокл Агригентский и век ненависти / пер. с франц. Л. А. Рубакиной. New-York: Association Press, 1918.
