прижала телефон плечом к уху, чтобы освободить руки и отмерить необходимое количество овсяных хлопьев. На заднем плане Семка все еще ныл про шоколадные шарики, но она давно научилась игнорировать его и только вслушивалась в гудки.
Наконец те сменились вялым сонным «Алло?»
– Мам, ты где?
– Юлька? Чего тебе не спится-то?
– Я на работу собираюсь, – сообщила Юля отрывисто, перехватывая выскальзывающий аппарат рукой.
Другая рука уже помешивала в закипающем молоке овсянку.
– Сегодня же суббота? – все тем же сонным голосом удивилась мама. – Ты же в воскресенье работаешь?
– Так получилось, что сегодня тоже. До обеда. Ирка попросила подменить.
– Ох уж эта твоя Ирка, – вздохнули на том конце. – Сколько ты будешь позволять ей перекладывать на тебя свои обязанности?
Юля раздраженно закатила глаза, на время оставляя кашу без присмотра, чтобы достать из холодильника голубику. Она знала только один способ заставить брата есть овсянку.
– Да кто бы говорил, – пробормотала она, но судя по отсутствию реакции, мама не услышала. Возможно, она вообще так и не проснулась. У нее ночь, судя по всему, тоже была долгая. – Ты когда вернешься? Мне через полчаса выходить. Успеешь?
– Шутишь? – возмутилась мама. – Через час, не раньше.
– Но Семка один останется…
– Ничего с ним не случится, он уже не маленький. Включи ему мультики, пусть смотрит.
– А разве нет какого-нибудь закона, запрещающего оставлять восьмилетних детей одних дома?
– Я абсолютно уверена, что там имеется в виду на несколько дней, а не на полчаса.
Каша подозрительно зашипела и стала уже слишком густой, поэтому Юля торопливо переставила ее на соседнюю конфорку. Пререкаться стало некогда, и она быстро бросила в трубку:
– Ладно, поняла, не задерживайся. Пока.
И она сбросила вызов, искренне надеясь, что мама после этого выползла из постели, где бы та постель ни находилась, а не накрылась снова одеялом, чтобы досмотреть прерванный сон.
Семка устал канючить и требовать шоколадные шарики, поэтому теперь просто сидел за столом со скорбным видом угнетаемого класса и болтал ногами, глядя на шипящую кофеварку, которая стояла здесь же, на столе.
Юля выложила кашу на тарелку и украсила ягодами, сложив из них «смайлик». Это как всегда подействовало на Семку магическим образом: он заулыбался и покорно взялся за ложку, заявив только, чтобы Юля не расслаблялась:
– Хочу кофе!
– Тебе нельзя кофе, – возразила Юля, наливая себе целую чашку и добавляя сверху молока.
– Почему?
– Потому что мал еще. И ты все равно не будешь его пить.
– Но я хочу! – снова заныл Семка.
Юля резким движением поставила перед ним собственную чашку и предложила:
– На, пей!
