страх бедности – это самое тяжелое нравственное заболевание, которым страдает наше грешное человечество, не так ли?
– Может быть и так, команданте, мне трудно судить, я солдат.
– Да, наш мир, капрал, напоминает мне публичный дом, где за поцелуй платят тысячу реалов, а за душу —пять сенсов. Ныне быть добродетельным тяжело. «Будь им, и ты будешь счастлив»,– так, помнится, говорят нам святые отцы. Но я хочу их поправить, Вентуро. Возможно, ты и будешь счастлив, но будешь и одинок. Мир не любит белых ворон, он заклевывает их или отгораживается каменной стеной монастыря. Ты, amigo, можешь возразить мне, сказать, что подобное утверждение безнравственно, но я отвечу: безнравственность – это нравственность тех, кто живет лучше нас, и только. Разве наш вице-король, герцог Кальеха дель Рэй, тому не достойный пример? Ну вот, то-то и оно… Если верить Библии, все мы произошли от Адама… Адам был человеком – и этим всё сказано. Он сорвал запретный плод, право, не потому, что сие был плод… Нет, друг мой,– Сальварес лукаво прищурил кофейные глаза, опираясь левой рукой на луку седла.
– А почему же? – Вентуро задержал в руке открытую фляжку с водой.
– Очень просто: потому что плод был запретным. Человечество всегда было порочным. Дружба, любовь, верность, честь – что там еще? Ах, ладно, пустое,– дон Сальварес небрежно махнул черной перчаткой.– В наших местах есть древняя поговорка: «Есть только три верных друга: глухая жена, старая собака и золотые в кошельке». Вот так-то, капрал. Ведь если задуматься и разобраться, что правит миром? Можешь даже не спорить: нажива и деньги. А что такое богатство? Да очень просто: это отнятые чужие деньги. Этим из века в век и занимаются люди.
Каменистая тропа, по которой ехали всадники, круто пошла в гору, и им пришлось следить за своими лошадьми и думать о собственной безопасности. Вентуро начал подниматься на одну из сплошь усыпанных глыбами гор. Временами рейтарам приходилось спешиваться и вести уставших животных в поводу. Кругом теснились желтые и красные вершины.
Расставшись с наместником Чуаларе сеньором де Сантосом, бригадиром Рока и падре Ромеро, Сальварес не по-считал нужным отправиться в Монтерей. Вернее, он собирался сделать сие, но несколько позже. Пока у него были дела поважнее: он должен был встретиться с людьми Монтуа, а генерал Ордена не прощал ошибок…
Свою «летучую сотню» лейтенант оставил у реки Салинас, волонтером незачем было зреть «черных янычар»71 его святейшества. Собственно, и капрал Вентуро в этом пасьянсе был лишним, но глухая тропа в каменистых ущельях Габилана72 была полна опасностей и требовала подстраховки.
Сальварес остановился перевести дух, его драгунская уставная шляпа пестрела темными пятнами пота.
– Эй, придержи, amigo,– сын губернатора подтянул ослабшую подпругу, выровнял сбившийся потник и закурил сигару.
Прямо перед ними возвышались темные горы, высокие и неприступные. Крутые, острые вершины нескончаемой
«Черные янычары» (папские янычары) – одно из названий иезуитов. «Один из французских просветителей Поль Гольбах в «Карманном богословии» писал: «Иезуиты – очень черные и очень воинственные монахи, которые вот уже два века оживляют умирающую веру. Это папские янычары, кои нередко доставляют неприятности святому престолу». Своей беспринципностью, изворотливостью, политиканством иезуиты, этот ударный отряд феодальной реакции, вызвали против себя ненависть всех прогрессивных общественных сил. Слово «иезуит» стало нарицательным, «иезуитством» стали называть двуличное, лицемерное поведение, оправдывающее красивыми словами неблаговидные поступки. «Нет такого злодеяния, какого не совершила бы эта порода людей,– писал д’Аламбер в знаменитой Энциклопедии.– Добавляю, что нет такой мощной доктрины, какой она не учила бы». Иезуиты стяжали столь позорную славу и ненависть, что даже Ватикан, боясь скомпрометировать себя, вынужден был в конце концов под давлением передовых сил общества отступиться от них». (Бонч-ковский И. Отцы-иезуиты.– М.: 1975). (Прим. автора).
Габилан – горный хребет в Верхней Калифорнии, тянущийся с севера на юг параллельно хребту Дьябло.
