и полежи немного. А потом ложись спать. Завтра утром поговорим, хорошо?
Девушка снова закивала закивала.
Мама вышла, а Люси выдохнула со свистом, и слёзы тут же полились с новой силой, будто она не ревела несколько часов подряд до этого. Она навела воду и залезла в ванну, окунув ноги в приятной теплоте. Послушав мать, добавила ложку хвойных кусочков. По мере того, как вода набирается, тело понемногу расслабляется, и мысли Люси, устав от метаний, постепенно приходят в порядок.
Нет, она не может сказать маме, потому что та сразу пойдёт в милицию. Поэтому ей нужно просто успокоиться, смыть с себя все мерзкие прикосновения, всю грязь, которую она практически чувствует на своём теле, и лечь спать. Просто спать. А завтра будет всё хорошо.
Девушка усиленно вымылась, трижды помыла голову и пять раз намылила мочалку, смывая с себя снова и снова невидимую грязь. Ополоснувшись, почувствовала небольшое облегчение, но комок в горле, хоть и стал намного меньше, всё же никуда не делся. Не спеша, Люси вытерлась, накинула халат, висевший на крючке, помыла ванну и пошла спать.
Только сон не идёт. Она крутится уже больше двух часов, то и дело снова всхлипывая и глотая слёзы. Наконец, измотанная, свернулась клубочком и уснула.
Следующий день не принёс ей облегчения, и все последующие тоже. Врал этот красавчик, что ей станет легче. И Оля врала. Девушка вдруг всех возненавидела – всех, кто за пределами их квартиры. И решила никогда больше ни с кем не общаться и даже не выходить на улицу.
Матери Люси так и не призналась, как та ни выспрашивала. На все вопросы матери относительно того вечера она продолжала отмалчиваться, что не мешало ей общаться на любые другие темы. С домашними охотно разговаривала, хоть и с подавленным, грустным лицом, а выходить на улицу отказывалась наотрез.
Весь день после тяжёлого пробуждения она просидела в комнате, читая книгу.
Она не пошла к Оле, хотя они договорились, что Люси зайдёт в ближайшие два дня. Она соглашалась на любую работу по дому, лишь бы не ходить в магазин или куда-либо ещё. Даже когда за ней приходила её лучшая подруга, девушка ни разу не вышла к Алисе, хотя та звала её на день по пять-семь раз даже с улицы через окно.
Девушка стала ближе к сёстрам и постоянно с ними играла, заплетала Ире косы, а Леночке делала причёски, какие только можно было сделать при короткой стрижке. Она читала им сказки, играла с ними в куклы и даже брала к себе по очереди спать.
Восьмой день. Сидя в комнате, за письменным столом возле окна, Люси старательно выводит в дневнике слова: "Убить убить убить убить убить убить. Убить. Всех. Я всех их убью. Всех. И его тоже. Я…". Её отвлекла от занятия Марина Алексеевна, заглянув к дочери в комнату со словами: "Доченька, к тебе Катюша пришла". Услышав мамин голос, девушка поспешно закрыла дневник, о котором, как она полагает, матери неизвестно. Резко вскочила из-за стола.
– Привет! – в комнату вошла улыбающаяся Катя.
– Угу, – скупо ответила
