поведенческой психотерапии) и психотерапевтического сопровождения процесса развития личности стало для нас своего рода финальным аккордом, устранившим знак равенства между феноменом индивидуальных отношений и феноменом гуманистического континуума психотерапии. Работа, профессия может требовать от специалиста определенных навыков – быть внимательным, чутким, понимающим, однако, она не может требовать от него быть искренним, любящим, абсолютно открытым. И если первое актуально для психотерапии, благодаря чему психотерапевт создает определенную атмосферу психотерапевтической работы (как хирург, создающий условия стерильности в операционной), то второе – это вопрос личностных, индивидуальных отношений между двумя людьми, один из которых мог «по случаю» оказаться психотерапевтом, а другой его пациентом (клиентом).
Произвести это различение важно, но поскольку в данной книге речь пойдет лишь об этих личностных, индивидуальных отношениях, связанных с процессом развития личности, поэтому позволю себе сделать небольшое уточнение. Сам этот термин – «гуманистический континуум психотерапии» был мною предложен в 2000 году в работе, опубликованной в «Вестнике психотерапии». Заместителем главного редактора этого журнала являлся тогда профессор, доктор медицинских наук О.Н. Кузнецов – наш общий с А.Н. Алехиным учитель. Вот Олег Николаевич и предложил мне «отчитаться» на страницах своего журнала о той работе, которую я на тот момент проводил в Клинике неврозов им. И.П. Павлова. Дело в том, что выпуск предполагался тематическим и должен был быть посвящен «культурологическим аспектам психотерапии», а Олег Николаевич, памятуя мои прежние работы по библиотерапии и творчеству Ф.М. Достоевского, рассчитывал, что я напишу по этой теме некую «программную работу». Но в Клинике неврозов меня целиком и полностью занимала системная поведенческая психотерапия, и в результате у нас с Олегом Николаевичем даже состоялись своего рода «прения» на этот счет.
Тогда я пытался прояснить свою позицию: есть психотерапия (некая «механика» процесса), а есть «атмосфера», «среда», в которой она происходит, и хотя «среда» отчасти является терапевтичной, не следует рассматривать ее как самостоятельное психотерапевтическое средство, потому как это размывает рамки психотерапии. По итогам этой беседы, во время которой, как мне кажется, мы так и не пришли с Олегом Николаевичем к консенсусу, я и написал работу, где использовал это «политкорректное», как мне тогда казалось, определение – «гуманистический континуум когнитивно-поведенческой психотерапии». И уже только после того, как эта работа вышла в журнале, стало понятно, насколько важным и значительным является этот, как казалось поначалу – «компромиссный» термин.
В действительности, ситуация того диспута, как я сейчас понимаю, объясняется очень просто. Сам Олег Николаевич никогда не разделял терапевтический эффект работы пациента (клиента) с психотерапевтом и «духовный», «нравственный»,
