и любовь.
Михаил БАЛАШОВ
Гербарий
Ах, как пахнет зеленью весна!
Как лужайка летом опьяняет!
Проникают запахи до дна.
Заполняют запахи до края…
В городе природа чуть жива:
Блёкнет всё в бензиновом угаре…
Вдруг смертельным запахом трава
Душу опалила, как в пожаре.
Что там запах леса и лугов —
Я пронизан до последней жилки
Запахом… агонии цветов
В грохоте бензиновой косилки.
Пыль
Причудлива, логична, неверна, —
Сухая пыль кофейного зерна
На дне стакана сеточкою трещин
Два силуэта показала – женщин.
За годы этот образ не поблёк —
Два профиля впечатались в сетчатку —
Тревожащий причудливый намёк —
Нередко возвращаюсь к отпечатку…
Заваривая кофе всякий раз,
Я не жалею нескольких минуток
Пред марафоном предстоящих суток,
Чтобы на дне опять увидеть вас…
Уже другие кофе, век, стакан —
Так силуэты и не повторились,
А может, не пробились сквозь обман,
А я в пыли увидеть что-то силюсь…
Цветы
Чернеют скорбные цветы,
Желтеют траурные буквы…
Лежишь под буквами не ты…
И речи – не тебе как будто.
И я боюсь произнести,
Вдохнуть мешающее слово…
Цветам уже не зацвести —
И в сердце рушатся основы.
Жгут незадавленные слёзы,
Плотина держится едва.
Молчу, какие тут слова!
Дрожат чернеющие розы.
Не ты, не ты, жива, жива —
Надежда глупая на чудо:
А вдруг на час, на миг – оттуда.
Нашёл бы главные слова…
А может, мне… туда – отсюда?
На миг, на час… жива, жива.
Сейчас окликну, ты ответишь.
Чего ж ты медлишь, окликай!
Чернеет памяти река —
Один, один на этом свете.
Утренняя встреча
Блеснул в весенней сонной чаще
Неверным пятнышком ручей.
Не очень даже настоящий.
Совсем пока ещё ничей.
Почти без голоса и силы,
Ещё не знающий – куда,
Такой беспомощный и милый…
И очень вкусная вода.
Попытка выжить
В. Воробьёву
Сместился центр тяжести в стихах —
И каждым словом плоть рвалась на клочья,
И шевелился бездыханный прах
Того, кому в горах не смог помочь я.
Я еженощно вспоминал тот день —
И целый год в бреду и на бумаге
Рубил в снегу к спасению ступень,
И расходился со спасеньем в шаге.
Сам триста раз я погибал в снегу,
Но каждым утром просыпался с болью.
Порой казалось – больше не могу,
И
