и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя». Балли, слушавший некоторые лекции Соссюра, настаивал, что именно этими словами Соссюр обычно заканчивал свои лекции. По этому поводу он даже специально написал письмо Л. Ельмслеву. Оно было опубликовано в «Трудах Копенгагенского лингвистического кружка» [Travaux du Cercle linguistique de Copenhague. 1959. Vol. XII. P. 24]. Однако это заключение, ставшее знаменем крайних направлений структурализма, не фигурирует в студенческих записях лекций Соссюра и не обнаружено Р. Годелем в рукописных источниках «Курса». Он пришел к выводу, что эта заключительная фраза была добавлена издателями. Если это так, то с высокой долей вероятности можно предположить, что ее формулировка принадлежит Сеше. В свете вышесказанного под «языком» следует понимать, с одной стороны, каждое из необходимых состояний конкретного языка, с другой, – совокупность общих законов, касающихся языка вообще, которые можно установить на основе данных многих языков. Таким образом, заключительную фразу «Курса» можно было бы переформулировать следующим образом: истинным объектом лингвистики являются языки и язык. «Если стать на эту точку зрения, – пишет Годель, – диахроническое исследование должно следовать за синхроническим, а не предшествовать ему; при условии, что последнее рассматривается как эволюция систем» [Godel 1957: 181]. Именно на этом настаивал Сеше.
В этом свете заключительную фразу «Курса» следует воспринимать не в плане сужения предмета лингвистики, в чем упрекали Соссюра, а в плане его расширения. Если бы Р. Якобсон был знаком с рукописными источниками «Курса», то он вряд ли сделал бы следующее заявление на Международной конференции, посвященной лингвистическим универсалиям в 1963 г.: «...современные лингвисты готовы отбросить апокрифический эпилог, напечатанный крупными буквами издателями “Курса” Соссюра» (далее приводится известная заключительная фраза) [Якобсон 1965: 395].
Возникает закономерный вопрос: почему работа А. Сеше «Программа и методы теоретической лингвистики», предваряющая практически все основные положения учения Соссюра и в ряде случаев даже предлагающая более последовательное решение теоретических проблем, не вызвала должного резонанса ни после публикации, ни позже. В. М. Алпатов выдвигает на этот счет несколько гипотез:
1) в отличие от Соссюра Сеше в 1908 г. не был известен как ученый,
2) новизну идей Сеше затмил психологизм, нередко архаичная терминология, усложненный, иногда трудный для восприятия стиль изложения; 3) работа Сеше опередила свое время. Его современники оказались не подготовленными к ее восприятию. В отличие от работы Сеше положения Соссюра в «Курсе» изложены ясно, четко, логично и последовательно [Алпатов 2003: 16 – 17].
Следует также обратить внимание на то, что исходные принципы выделения дихотомий у Сеше и Соссюра различные: у Соссюра семиологический и лингвистический, у Сеше – преимущественно психологический и логический. К этому следует добавить достойную
