Вмешивается Маруся:
– Павка, сыграй что-нибудь грустное, чтобы за душу брало. Медленно растягиваются мехи, пальцы тихо перебирают.
Знакомая всем, родная мелодия. Галина первая подхватывает ее. За ней – Маруся и остальные:
Зібралися всі бурлаки
до рідноі хати,
тут нам мило,
тут нам любо
в журбі заспівати.
И уносятся вдаль, к лесу, звонкие молодые голоса, поющие песню.
– Павка! – это голос Артема.
Павка сдвигает мехи гармоники, застегивает ремни:
– Зовут, я пошел.
Маруся говорит упрашивающе:
– Ну посиди еще, поиграй немного. Успеешь домой.
Но Павка спешит.
– Нет. Завтра еще поиграем, а сейчас идти надо. Артем зовет. – И бежит через улицу к домику.
Открыв дверь в комнатку, видит – за столом сидит Роман, товарищ Артема, и еще третий – незнакомый.
– Ты меня звал? – спросил Павка.
Артем кивнул на Павку головой и обратился к незнакомцу:
– Вот он самый и есть, братишка мой.
Тот протянул Павке узловатую руку.
– Вот что, Павка, – обратился Артем к брату. – Ты говоришь, что у вас на электростанции монтер заболел. Завтра узнай, не примут ли они на его место знающего человека. Если нужно, то придешь и скажешь.
Незнакомец вмешался:
– Нет, я пойду с ним вместе. Сам с хозяином и поговорю.
– Конечно, нужно. Ведь сегодня станция и не пошла, потому что Станкович заболел. Хозяин два раза прибегал – все искал кого-нибудь заменить, да не нашел. А пускать станцию с одним кочегаром не решился. А монтер тифом заболел.
– Ну вот, дело и сделано, – сказал незнакомец. – Завтра я за тобой зайду, и пойдем вместе, – обратился он к Павке.
– Хорошо.
Павка встретился с серыми спокойными глазами незнакомца, внимательно изучавшими его. Твердый, немигающий взгляд несколько смутил Павку. Серый пиджак, застегнутый сверху донизу, на широкой, крепкой спине был сильно натянут, – видно, хозяину он был тесен. Плечи с головой соединяла крепкая воловья шея, и весь он был налит силой, как старый коренастый дуб.
Прощаясь, Артем проговорил:
– Пока, всего хорошего, Жухрай. Завтра пойдешь с братишкой и уладишь все дело.
Немцы вошли в город через три дня после ухода отряда. Об их прибытии сообщил гудок паровоза на станции, осиротевшей за последние дни. По городу разнеслась весть:
– Немцы идут.
И город закопошился, как раздраженный муравейник, хотя давно все знали, что немцы должны прийти. Но в это как-то слабо верили. И вот эти страшные немцы не где-то идут, а уже здесь, в городе.
Все жители прилипли к заборам, калиткам. На улицу выходить боялись.
А немцы шли цепочкой по обеим сторонам, оставляя шоссе свободным, в темно-зеленых мундирах с винтовками наперевес.
