Григорьевич посмотрел на себя в зеркало. М-да… Старая больная обезьяна с печальными глазами и редкими волосенками. Он помассировал лицо руками и пошел к выходу.
Галя стояла в холле и держала в руках его кожаную куртку.
– Я подумала, Петенька, что в куртке тебе будет теплее, все-таки на улице довольно прохладно.
– Спасибо, детка. – Может, зря он так к каждому ее слову цепляется. Может, все-таки привязана она к нему…
Он надел куртку и вышел к лифту. Ноги были слабыми, но голова, кажется, еще работала вполне пристойно.
Его темно-синий «лексус» был как всегда надраен до блеска – и как только Костя ухитряется всегда держать машину в таком виде? – Костя выскочил, чтобы открыть ему переднюю дверцу рядом с собой.
– Поедем на Пушкинскую, у меня, как у молоденького, встреча там около Пушкина. Сколько она продлится – не знаю. Может, минут десять–пятнадцать, а может, и дольше. Если где-нибудь в районе Известий припарковаться не сможешь, найди местечко у Ленкома или напротив. Я тебе позвоню, и ты подъедешь. Что в милиции?
– Как мы и предполагали, мобильника при Даше не оказалось. Боялись, надо думать, что по нему можно будет определить, с кем она разговаривала накануне. В кармане комбинезона, или как он там в больнице называется, у нее нашли мелкие осколки, предположительно от раздавленной во время наезда на нее ампулы. Содержимое отправили на экспертизу.
– В конторе?
– Всё вроде спокойно. Ваша секретарша Анна Николаевна уже несколько раз спрашивала меня, как вы себя чувствуете, почему не звоните ей и когда выйдете на работу.
– Надо было, конечно, позвонить ей. Столько лет уже вместе… А говорят, что у меня?
– Считается, что острый гастрит. Не знаю уж, кто это решил, но все повторяют: гастрит. А так всё по-старому.
– Хорошо.
Когда Петр Григорьевич не без труда поднялся из скверика по нескольким ступенькам лестницы и подошел к поэту, он сразу же увидел Семена Александровича и отметил, что описал он себя на редкость точно: неопрятного вида старик с всклокоченной головой и спутанной бородой. Только что соломы в них не было. Хотя, если присмотреться, не такой уж и старик. Если и старше его, то лет, наверное, на пять, не больше.
Семен Александрович поймал его взгляд, кивнул, да, мол, вы не ошиблись, и приглашающе похлопал рукой по пустому месту на скамеечке рядом с собой.
– Добрый день, – кивнул ему Петр Григорьевич.
Семен Александрович кивнул в ответ и внимательно, как бы оценивая, посмотрел на него.
– Садитесь, Петр… э… да.. Григорьевич, и выслушайте меня, пока скамейка пуста.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Как вы думаете, если бы мы обсуждали, как, допустим, ограбить банк, стали бы мы это делать рядом с двумя парнями, сосущими пиво, или настороженным и изнывающим от скуки пенсионером?
– Значит, будем банк брать?
– В чем-то
