ли отсюда до скалы?
– Думаю, к полудню доберемся.
Но шли они целый день. Когда солнце уже клонилось к закату, странник уверенно покинул лесную дорогу, круто свернув в чащу.
Вскоре они подошли к скале, массивной серой громаде, неведомым спящим зверем разлегшейся среди леса. С трех сторон скала была гладкая, с совершенно отвесными стенами, а в выступах четвертой, пологой угадывались древние ступени, занесенные землей, поросшие травой; из расщелин тянулись, стелясь по ступеням, ветви можжевельника.
Мастер Ри забрался на скалу, осмотрелся и свистнул:
– Фью! Поднимайся сюда, странник, здесь удобное место.
– А нет ли там логова голодного и страшного зверя? – пошутил странник и вскарабкался следом. – Между прочим, ты наконец-то назвал меня по имени.
– Я не знаю твоего имени.
– Ты позвал меня – «фью!», а именно так меня называют – странник Фью. Да, место любопытное.
Плоская просторная площадка словно плыла посреди моря-леса, раскинувшегося вокруг сколько хватало взора. И лишь на западе, куда клонилось сейчас светило, различимы были бледно-розовые пики далеких гор.
Посреди площадки валунами выложен был очаг. Странник посмотрел и пробормотал:
– А дров-то нет. Рыцарь, там привалилась сухая сосна. Наломай с нее веток.
Мастер Ри обвязал верхушку сосны ремнем и вытянул на скалу всё дерево. Доверив страннику заботы о костре, он присел на гладкий камень, положил перед собой меч на вытесанные кем-то два плоских выступа и засмотрелся на сверкавший над горизонтом круг солнца.
Легкие розовые облака безмятежно раскинулись по небу. Небесный свод играл изумительными красками заката. Тот, кто создал в стародавние времена эту картину, был щедр и, судя по всему, остался доволен тем, что у него получилось. И, чтобы имя его не избылось в веках, поставил свой знак на этой картине, свой иероглиф, свою печать. И сейчас эта печать переливалась искрящимся золотом, замерев над далекими вершинами гор, сверкавшими в лучах печати-солнца на самом краю лесного моря.
Казалось, это небо, эта синева, горы и лес – всё это нездешнее, светлое, удивительное и доброе. И два человеческих существа, вторгшиеся в этот мир, – их просто нет.
Мастеру Ри вспомнился другой вечер, другие горы, другое солнце.
Вспоминались горы Уго, где он провел полгода, совершенствуясь в «движении сквозь пустоту». Учитель Матахаса Аа сидел перед Мастером Ри; было, как и сейчас, время заката. За спиной учителя медленно, словно нехотя, опускался красный диск солнца. Но вот учитель взмахнул руками и пошел дождь, запели соловьи и подул теплый южный ветер, который принес с гор звуки большой битвы. На плечо учителя сел белоголовый ворон. Его глаза были полузакрыты. Он был стар, как учитель, а белые перья на голове казались седыми. Мастер Ри понял, что его, Мастера Ри, здесь нет. И не было. Перед учителем сидит другой человек. Но это было не сейчас,
