сильнее, а рот растянулся в улыбке – щелевидный, без губ. Ящер что-то задумал. – Я хотел, отчаянно хотел, но не мог. И теперь не могу, потому что снова слабый – но уже по другой причине. Я состарился. А ты сильный.
Мотвин выдвинул ящик стола, достал именной револьвер, взвел курок, прицелился в Свирида.
– Ты лопнешь от жира, – прошептал он. – Ты можешь всё: давай покажи мне, где он живой. Я пройду за тобой…
Свирид привычно изготовился к тренировке.
– Это не тренировка, – покачал головой Мотвин. – Что мне терять? Я всё потерял, для меня здесь всё кончилось. Прибью тебя первым, потом – себя. Знаешь, сколько людей сейчас стреляется?
Свирид Водыханов ощетинился ежом коллатералей. Их было много, коридоров, и всюду несли венки, на каждой волне звучала траурная музыка.
– Он умер везде, – пробормотал юноша.
– Молчать! – Старик, брызнув ему в лицо прохладной слюной, перевалился через стол, чтобы прицелиться поточнее.
Но Свирид и вправду не видел выхода. Повсюду текли людские реки, отовсюду поскрипывал мартовский снег. Тут он понял, что нужно сделать. Ученик – если у него есть способности – рано или поздно превосходит своего учителя. Мотвин поерзал на животе, и в эту минуту Свирид, созревший, на беду полковника, половым созреванием, прыгнул и оседлал Мотвина так, что ему был виден тощий зад в истертых галифе. Полковник рванулся, выстрелил в дубовую дверь; Свирид изогнулся, захватил стариковскую руку и затолкал ствол именного оружия в рот Мотвину. «От Лаврентия Павловича…» – успел прочитать Свирид на рукояти и почему-то усмехнулся. В дверь ломились; Мотвин ничего не соображал и бешено вырывался, ему хотелось на коллатераль, однако недоставало сил; Свирид надавил на спуск. В лицо ему ударил вырванный старческий затылок; дверь уже подавалась. Свирид соскочил со стола и шагнул на коллатераль: он не успел раздеться и замечательно вписался в траурную процессию. Как обычно, различил тающий труп Мотвина и себя самого, с уже заломленными руками, в кандалах.
Часть вторая
Шунт
1
Поиски сюжета затянули его в опасную переделку.
Белая ночь и сирень в цвету, очарование остывающего трупа, фон для убийства.
Хотелось немедленно, быстро и грубо уложить городского сумасшедшего, прискакавшего из мрака подворотни. Пустынная улица, пляшущий идиот в плаще на голое тело, в штиблетах на босу ногу. Плешивая голова, напрашивающаяся на удар.
Остановившись, Шунт молча слушал визг дурака.
Пора вильнуть, уклониться, увернуться от предначертанного, сменить магистраль. Коллатераль уводила вправо и выглядела как дорожная разметка в мигающем желтом свете. Обходная дорога, запасной путь, обводный канал, шунт. Удачный псевдоним, куда целиком укладывается перемещение по жизни. Шунт – воин развилок, былинный богатырь на распутье. Но не задумчивая туша на коне перед камнем, с которого издевательски посматривает ворон, а мастер восточных единоборств, прыгун
