Все эти события наше подсознание порождает фактически из одного только трезвона будильника.
Успокоив себя такими размышлениями, продолжаю осматриваться.
Солнце то прячется за клочковатыми остатками туч, то выпархивает в чистое синее небо, раскрашивая мокрую траву в оранжевый цвет, отражается в свисающих с кончиков стеблей капельках. Звонко цвиркают кузнечики. Сейчас полдень или чуть позже. Тогда в особняке был вечер, Алекс и его люди поднялись на второй этаж. Я стоял у окна… дальше, что, черт подери, было дальше? Как я здесь оказался? Возница смотрит на меня дружелюбно и без стеснения – прямо в глаза; похоже, он хорошо знает меня. Но я почти не помню его, не помню даже имени!
Мужчина отворачивается. Повозку дергает, и мы вновь неспешно катимся по дороге неведомо куда. Гнедая лошадь уныло стучит копытами, слегка наклонив голову. От животины попахивает, грива у нее грязная, свалявшаяся.
Девушка достает из кармана комбинезона мятую сигаретную пачку, протягивает мне.
– Будешь?
Мотаю головой. Она вынимает сигарету и умело прикуривает от зажигалки. Сигареты самопальные: бумага слишком плотная, да еще с аляповатыми рисунками. Похоже, скручены из страниц модного глянцевого журнала.
– Ты куришь? – Мне приходит в голову здравая мысль – проверить, как я выгляжу. Внимательно оглядываю себя: на мне, оказывается, другая одежда, незнакомая. Плотная, никудышно сшитая рубаха, добела стертые джинсы и ботинки на размер больше, чем надо. Левая рука чешется – на запястье подживающий шрам. Сколько же прошло времени? Надо спросить у девчонки, но как она воспримет мой вопрос? Голова кружится, дух захватывает, и сердце бьется чаще – дурацкая ситуация, в такой я ни разу не оказывался.
– Конечно, я курю, – отвечает она.
– Что?
Она с удивлением смотрит на меня.
– Ты спросил, курю ли я, а я ответила, что курю.
– Балуется, негодница, – ворчат от облучка. – Ремнем бы вытянуть, эх-х… Но, ра-адимая!
– Ага… – бурчу и шарю рукой за спиной. Нащупываю набитый соломой тюфяк, ложусь на него. Тучи постепенно уплывают за горизонт, распогоживается. Солнце, умытое, отдраенное до блеска, как палуба корабля старательным юнгой, плывет по прояснившемуся небосводу на запад, а мы – вслед за ним. Белые облачка пенятся кильватерной струей.
– Когда мы приедем? – спрашиваю у неба.
– О… – начинает девушка и, поперхнувшись дымом, кашляет. Сигарета летит в траву.
– О! – говорит возница. – Весьма скоро, господин Влад! Еще пару часиков погодите. Каких-то жалких пару часиков!
Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Жив-здоров. Ничего не болит, голова ясная, хоть и относительно пустая. Шрам… он не мог появиться и зажить слишком быстро; с последнего дня, который я помню, прошло много времени. Может быть, неделя, может, гораздо больше… Погодите-ка,
