style="font-size:15px;"> Тиле. Нет, он принесет. Карл, принеси. Ну каково, господа? (Счастливо смеется.)
Ермолаев. Чудесная квартирка, Генрих Эдуардович.
Тизенгаузен. Да, ты меня поразил, Генрих.
Тиле. В столовой у меня будут обои под дуб; впоследствии я заменю их дубовой фанерой. Детская у меня, повторяю, выходит окнами на солнце, и в ней будет всегда светло. Это гигиенично и в Петербурге необходимо. К сожалению, в моем детстве я видел слишком мало солнца, и я хочу, чтобы у моих детей света было в изобилии. Солнце необходимо.
Тизенгаузен. Но ты так говоришь, Генрих, как будто у тебя уже есть дети, целая куча. Это самоуверенность холостяка, Генрих!
Тиле. Они будут.
Вошел Карл со щеткой.
Позвольте, Дмитрий Иванович. Карл почистит вам рукав. – Они будут, Андрей. Я уже приобрел детскую кроватку, через неделю она будет стоять на месте и ждать своего господина. (Смеется.)
Ермолаев. А когда свадьба ваша, Генрих Эдуардович?
Тиле. Через неделю будет готова квартира, через семнадцать дней, считая от нынешнего числа, будет свадьба. Сегодня с дневной почтой – минут через двадцать, к обеду, – я получу письмо от Елизаветы, где она сообщает мне точно о дне своего приезда. Елизавета поехала в Москву повидаться со своими родителями. Теперь эта комната, Андрей. Вот здесь будут ковры. – Здесь будут портреты. – В этих вазах у меня всегда будут живые цветы.
Тизенгаузен. Это уже роскошь, Генрих.
Тиле. Живые цветы не роскошь, Андрей. – Вот здесь, над роялем, будут две гравюры – пока я не имею средств на картины: голова Бетховена и известный «Концерт» Джиорджоне[4]. Ты смотришь, Феклуша?
Феклуша. Во все глаза.
Тиле (смеется). Он говорит: во все глаза! А вот здесь, Андрей, в этом углу будет стоять кресло, на котором я буду тихо сидеть, пока Елизавета будет играть мне Бетховена и Грига. Ты видишь: я уже положил ноты, по которым она в первый раз сыграет мне, пока я тихо буду сидеть на своем кресле. (Стряхивает пыль с нот и снова осторожно и любовно ставит их на место.) Но какая пыль!
Тизенгаузен. Это от рабочих, Генрих.
Тиле. У меня не будет пыли. – Ты имеешь рояль, Феклуша?
Феклуша. Откуда ж мне, Генрих Эдуардович?!
Тиле (смеется). Он говорит: откуда! Хочу сказать тебе, Андрей, что этот уголок, где я буду тихо сидеть и слушать – есть моя особенная радость.
Ермолаев. Квартира по контракту?
Тиле. Да. Контракт на три года с правом возобновления – я не хочу менять жилище через каждые три года. Да, Андрей, у меня ум сухой и практический, я не имею способностей к музыке, но я чрезвычайно люблю ее, как и брат Карл.
Карл. Но ты же сам играешь, Генрих.
Тиле. Что? Ты шутишь, Карл?
Карл. Ты забыл? Но ты имел большой успех в нашей детской.
Тизенгаузен. Так вот ты какой, Генрих Тиле! Мы думаем в банке, что ты только великолепный финансист, единственная голова
