но от природы талантливым следователем, словно родившемся с запасом опыта уголовного розыска.
– Кто они?
– Да, подростки местные. Приходят иногда посреди ночи. Могут и средь бела дня.
– Чем бьют? Камнями? Палками?
– Да, какой там. Это, видно, пацаны хорошо одетые. Такие руки марать не станут. Мобилки дорогие.
– Снимают на телефон?
– Да.
– Понятно, – едва сдерживая раздражение продолжила Кира. – Чем бьют?
– Пистолеты пневматические, дубинки деревянные, электрошокеры приносят иногда. Вон Пашку, того, что… – мужик показал пальцем на лежащее у тополя тело, – как-то целый час пытали.
– А вы где были? – едва не криком вопросила следовательница.
– Да, это не у нас. Это они его на пустыре за железнодорожными путями изловили, окружили, а потом он к нам едва дополз. До вечера еле отошёл, тогда уже и рассказал, что с ним было.
Спрашивать, почему бомжи не обратились за помощью к правоохранительным органам бессмысленно. Социально незащищённые слои населения, оказавшись на обочине жизни, слабо доверяют системе. И упрекать их в этом глупо. Ведь на самом деле, кто примет у Бомжа заявление?
И знают об этом и сами бродяги, и те, кто периодически устраивает на них настоящее сафари. Жестокость подростков, обычно, порождается безнаказанностью, в особенности, если это дети влиятельных бизнесменов или чиновников, способных прибегнуть к юридической защите, для которой показания лица без определённого места жительства – не более чем пыль.
Но если так рассуждать, на что надеяться в стране, где идёт война? На гуманность? На миролюбие? Жестокость – плод боевых действий, хоть они и происходят на другом конце страны.
– Угрожал ли кто-то из них вас убить?
– Да, всякие гадости говорили, по-всякому обзывали, но так, чтоб убить. Вроде бы нет, но, кто эту молодёжь знает, что им в голову взбредёт.
– Кто приносил вам еду в последнее время? Не помните?
Кира задала этот вопрос, не сомневаясь, что бродяг отравили. И отравили именно едой. Осталось дождаться результатов эксперта и тогда о причине смерти будет известно наверняка, но внутренний голос ей всё же подсказывал, что дело здесь именно в ядах. Ведь как ещё можно без особых усилий лишить жизни толпу вечно голодных лиц?
– Приходил!
– Кто?
– Вчера, вечером, мужик какой-то.
– Какой мужик?
– Высокий такой, в длинном чёрном плаще, шляпе и чёрных очках. Принёс пирог.
– Какой пирог?
– С орехами.
– В чём он его принёс?
– В пластиковой такой коробке, как из-под…
– Пирожных?
– Да, в такой.
– И что?
– Принёс, говорит, ешьте, мужики! А то дома холодильник сломался, всё портится, а выбрасывать жалко.
– А вы?
