выбросил деньги в воду. Это имело последствием то, что он был почти открыто высмеян неграми, как кретин, который выбрасывает деньги.
Еще одно действенное – это «арест в полевых условиях». Наказание должно производиться на глазах всего лагеря, а еще лучше, в общественном месте. Виновнику в этом случае приходится сталкиваться с насмешками толпы, испытание, которое негр ненавидит больше всего на свете. Наказать черного человека через его желудок, также является хорошим сдерживающим фактором, но на марше это трудно осуществить, поскольку у провинившегося обычно есть друзья в лагере, которые поделятся с ним своим пайком. Из этих рассуждений нельзя полагать, что наказания являются обычным явлением. Если белый человек проявляет внимание и удовлетворяет основные потребности своих работников и слуг, то нарушения будут редкими. Пока живот черного человека набит пищей, он будет выполнять свою работу весело и хорошо. Здесь я упомяну мудрый обычай демонстрировать свою признательность туземцу, когда он выполняет какое-то задание особенно хорошо. Для подобной «демонстрации» достаточно дать негру дополнительный пищевой паек. Такой «подарок» долго помнится туземцами, которые смотрят на дающего как на «большого человека» и на хорошего хозяина.
Два дня в лагере на острове у устья реки воспринимались, как праздники. Обилие рыбы и перспектива получения большего количества пищи из Боссо подняли настроение «боев», и прошлые неприятности были забыты. Вскоре лагерь наполнился смехом и весельем, и все радовались, купаясь и ныряя в воду. В это время дул сильный ветер, поэтому по ночам почти не было москитов.
Прямо за пределами нашего лагеря, в заливе, собралось очень большое количество каноэ будумов. Некоторые из их старейшин подходили ко мне и жаловались, что они были изгнаны с севера французами – возможно, за их прошлые грехи в сотрудничестве с тубу, с которыми французы воевали. Они попросили о моей защите и хотели, чтобы я показал им именно те места, где начиналась британская часть озера, чтобы они могли там обосноваться, не подвергаясь преследованию.
19 марта мы готовились к маршу в наш старый лагерь в Каддае. Примерно в восемь часов утра поднялся сильный ветер с севера, так что паруса были развернуты, и мы полетели мимо островов и поросших тростником мысов. Озеро стало напоминать бурное море, и время от времени мы черпали бортами воду, что очень веселило «боев». Это проявление нрава озера было для нас новым, но из-за его недостаточной глубины волны не могут достигать больших размеров. В ту ночь мы не смогли добраться до Каддая, поэтому расположились на заболоченном мысе. Здесь дезертировал еще один из моих лодочников, который сократил число «шестовиков» до восьми. Я слышал потом, что этот человек пришел в Кукаву и распространял самые ужасные слухи о нашем путешествии на озере – что многие люди умерли от голода, а другие были потеряны, увязнув в глубокой
