есть? – довольно резко спросил Васильков.
Федор промолчал. Доказательств у него не было.
– Вот видишь, нету, – проговорил «батяня» как бы с насмешкой. – Да и кому он нужен, ваш Грек, чтобы его убивать. Так что, давай, Федор, поднапрягись. Это дело нужно раскрыть. Оно под контролем не только у нашего генерала, но и в самом министерстве. Понимаешь, о чем я говорю? – указал Васильков пальцем вверх, подчеркивая особую значимость своих слов.
Узнав, что избивавшего его фсбэшника выпустили, Грек сильно расстроился.
– А ты что, шкуру хотел с него с живого содрать? – с сарказмом заметил на это лейтенант Ваняшин. – Хрюшку мы ему начистили от души, а чего еще? – спросил он Грека.
Но как видно, Сан Саныч Грек хотел большего. Его захлестывала обида.
– Леш, да не это главное, – возразил на сказанное Ваняшиным Грек.
– А что же тогда? Пристрелить, что ли его надо было в наших казематах? – спросил Ваняшин. Как и Греку, ему тоже было неприятно, что вышестоящее начальство в лице Василькова распорядилось отпустить Осипова, даже не спросив мнения оперов. Прежде всего, в этом виделось неуважение. Наверное, оттого руки сжимались в кулаки еще больше.
– Да нет, Леш, стрелять его не надо. Пусть живет собака. Только сдается мне, что лейтенантик тот наврал, будто тех двоих не знает. Из одной они шайки-лейки. А, Николаич? – уставился Грек своими черными глазами на Туманова. Под правым глазом у капитана красовался здоровенный синячище, который Грек слегка подпудрил, и это вызвало очередной подкол со стороны приятеля Лехи Ваняшина.
Федор молчал, слушая трепотню своих помощников. Но, услышав вопрос Грека, обращенный к нему, проговорил задумчиво:
– Мне тоже кажется, что тут нечисто. В три часа ночи мы доставили Осипова к нам в управление в дежурную часть, а через два часа за ним уже приехали из ФСБ. Вопрос, откуда они могли узнать, что он у нас?
Грек предано смотрел в глаза своему старшому и молчал как рыба. Причем, видок у него после ночного инцидента, прямо сказать, был не очень. Морда побитая. Пиджак, помятый с пятнами, оставшимися от грязи, в которой Грек извазюкался, когда упал. Если бы его таким увидел генерал, строгий начальник управления, то, несомненно, обвинил Грека в том, что это именно он является зачинщиком драки.
– Николаич, ты думаешь, кто-то из тех двоих сообщил о его задержании? – спросил Ваняшин у майора Туманова.
Федор кивнул.
– Уверен на все сто, так же как в том, что они специально поджидали Грека. Весь вопрос в том, каким образом наш Сан Саныч перешел им дорогу? – в раздумье, проговорил Туманов.
Грек выглядел подавленным, потому что сам не понимал причину своих неприятностей, но чувствовал опасность, рассуждая мудро: если эти козлы хотели его убить, и у них это не получилось, то они запросто могут попытаться еще раз. Не зря же говорят, попытка, не пытка. Но для самого Грека это все как раз было сущей пыткой. И он спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, а скорее, чтобы поддержать начатую Федором мысль:
