XIX-го века.
Читая между строк, самих строк и не прочитаешь.
Положительный книжный геройстоит недоступной горой, а что его почитать, лучше просто читать.
Книга должна не столько развлекать, сколько увлекать.
Не все толстые писатели Толстые, так же, как не все худые художники – Художники.
Сначала было слово. Одно, другое, третье,... Потом их стало нехватать и в ход пошли кулаки, стрелы, пушки, ракеты.
Сначала было слово, но скоро оно стало предложением.
Он не сквернословил, он говорил фольклором.
Хотел написать электронную книгу, да чернил нехватило.
Все, что делается в мире, познавали мы в сортире. Ныне, изменив газете, все находим в интернете. Но опасней он, зараза, куда больше унитаза. Можно вирус подхватить, в попе геморрой нажить. Потому, здоровья ради, снова на толчок засядем.
Острословие от остроумия отличается, как бритвенное лезвие от электробритвы. А ерничание от юмора – как кухонный нож от гвардейской алебарды.
Юмор – оружие быстрострельное, хорошо хоть не огнестрельное.
Женщина – книга, мужчина – читатель, старость – книжный шкаф. Пусть книга ходит по рукам, ничего, что изнашивается, зато читается.
* * *
Слово – красивая кожура апельсина, под которой может быть гниль, зараза, гадость. Пример – "фашизм" (ит.) – единение, обьединение, связка.
Он за словом в карман не лез – карман был пустой, дырявый.
Евреи – народ Книги. Если бы не их всеобщая грамотность, не обязательное ежедневное чтение недельной главы Торы, выжили бы они?
Книга – материнское молоко познания. Ребенок, еще не умея говорить,узнает курочку Рябу. Подросток с Томом Сойером познает человеческую порядочность и подлость.
Увы, не все может книга. О всемирном потопе мы узнаем не из Священного писания, а из химических анализов катархейских кварцитов океанических впадин.
Книга – лучший подарок тому, кто перед сном берет ее в постель.
Пегас-непоседа не любит долго стоять в одном и том же стойле.
Если Горькому суждено было написать нечто, что другим читать хочется, то он это сделал в первой части своей жизни, на остальную пришелся «Булычев», «Достигаев» и прочая тягомотина.
Также нет уверенности, что и Пушкин с Лермонтовым, удлинив свой обидно короткий жизненый путь, продолжали бы выдавать шедевры.
Когда и кому зебра-пегас подставит свою черную или белую полосу, она и сама не знает.
Когда сказка станет былью, быль эта будет пылью.
Поэт от стихотворца отличается так же, как кремовое пирожное от пирожка с капустой.
Он писал одновременно двумя руками – правой по английски, левой по французски.
Первоисточник – солнце, его не только изучить, но и рассмотреть нельзя, глаза испортишь. Другое дело – отраженный
