я здесь налаживал. Сам Коджори – дачный посёлок в двадцати двух километрах езды по крутому серпантину. Живёт в нём, в основном, бывшая партийная элита и прочие местные тузы. А точка наша стоит на горочке, как раз над этим посёлком. Как только со связью "затык", то машину, чтобы меня туда забросить, сразу находят, а назад, как всё сделано – "добирайся, как хочешь". При этом, заметь, туда я попадаю в форме. Вечером домой хочется, опять же – с утра на службу. Вот и добираюсь пешим ходом, на ночь глядя, на свой страх и риск. Один раз до самого Тбилиси на своих двоих пёр – ни одна сволочь не остановилась. Некоторые, проезжая мимо, проклятия шлют, а то и задавить норовят – скачу от них, как таракан от тапка… Но большинство просто боятся брать: свои сожрут, если узнают. Обычно же, не сразу, но находились, кто до ближайшего метро подбрасывал. Притормозят, оглядятся (не видит ли кто) и показывают: "Давай, садись бегом!" Потом, пока везут, просят фуражку снять и сесть пониже. Так, чтобы погон не было видно. Едут, бледные от собственной храбрости, и трясутся. Денег, правда, ни разу не брали. Среди тех, кто всегда подбирает – художник. Зурабом Константиновичем звать. Один из секретарей в местном Союзе художников. Так вот, именно он, всегда демонстративно останавливается. Выйдет из машины, вальяжно так. Не торопясь, как важной персоне, дверцу откроет... Чтобы, значит, все проезжающие его поступок видели. Раз пять или шесть за эту зиму подвозил…
– Правильный мужик!
– А то! Как-то я к нему в студию заезжал: сильно рисует. Чем-то Сарьяна напомнил. Но, знаешь, Сарьян да и вообще модернисты – слишком не моё, не задело. А вот скульптуры у этого грузина – сумасшедшей силы! Всё жаловался, что не принимают его в Грузии как живописца, и вынужден на жизнь зарабатывать кладбищенскими памятниками. На Кавказе мавзолеи и крутые надгробия – товар востребованный. Я ему как-то сдуру сказал, что его скульптуры кажутся мне гораздо сильнее картин. Обиделся. Хотя, казалось бы, что ему мнение какого-то вояки? Сказал, что в Москву уедет. Насовсем. Там будет работать.
– Так обиделся? – улыбнулся десантник.
– Вряд ли. Просто ловить ему здесь больше нечего. Впрочем, и русским, и осетинам, и всем другим, кому Боженька дал талант и приличную профессию – тоже здесь ничего не светит. Уедут в Россию, или в какие Америки с Европами да Израилями. Судя по всему, местный беспредел – это надолго.
– Думаешь, все кто сможет, свалят? В России или на Западе ведь надо ещё работу найти да и обустроиться на новом месте, и жить начать – ой как непросто!
– Ну, в этом-то вопросе, Серж, что у них, что у наших земляков проблем нет. Сначала уедут самые яркие и талантливые. Устроятся, встанут на ноги. А потом, за ними, и другие потянутся: родня, друзья, просто знакомые… Кавказцы и азиаты – народ дружный.
– Эдаким макаром, с ними вместе, в Россию и всякая нечисть понаедет?
– Не без этого… Но посмотри на Штаты – на ком они поднялась? Любая светлая голова, любой профессионал, для принимающей стороны – благо… Думаю, что и заигрывающие с новой Тбилисской властью таланты – и те уедут! Даже те, кто в фаворе,
