и даже Новгорода. Наверное, люди, каждый день рискующие жизнью в беспокойных водах морей, все же иначе смотрят на эту самую жизнь, чем те, кто рискует только прибылью.
И отношение друг к другу и к самим себе у них тоже иное, потому что от взаимной помощи зависит слишком многое и предательство одного может дорого обойтись остальным. Нужно быть уверенным в поддержке и помощи окружающих, а потому врагов на судне не бывает, и все друг другу поневоле братья, пусть не по крови, но по жизни.
За соседним столом расположился солидный, действительно купеческого вида мужик с короткой, но окладистой бородой, лежащей на груди, точно лопата. Он ел молча, старательно обгладывая кости и не обращая ни малейшего внимания на своего собеседника, желчного, нервного человека неопределенного возраста, который что-то торопливо втолковывал, видно соблазнял выгодой. Обглодав очередной мосол, купец, видно, решил выбить из него костный мозг. Он спокойно отодвинул собеседника здоровенной рукой и вдруг изо всех сил грохнул костью о стол. Несколько человек только обернулись в его сторону, а вот нервный чуть не кувыркнулся с лавки. На некоторое время он замолчал, ошарашенно наблюдая, как содержимое мосла, вытряхнутое купцом, исчезает во рту, но потом опомнился и принялся убеждать снова, привстав и перегнувшись через стол, чтобы собеседник расслышал сквозь общий шум.
Меня отвлекло то, что нам принесли ужин. Это было огромное блюдо с вареным мясом, второе с луком и хлебом, целый жбан с пивом и какие-то пироги. От мяса шел пар и умопомрачительно пахло. Я вдруг поняла, что тоже сильно проголодалась. Конечно, ни вилок, ни ножей не полагалось, древний Висбю этим гостей не баловал. Ладно, будем есть руками…
– Много чужих шнеков, недаром король объявил морской ледунг.
– Думаешь, пойдут?
– Да уж наверное… Иначе чего сидеть? Епископы все народ баламутят, мол, пора язычников в истинную веру крестить.
К столу подошел Торопила:
– Еремей Силыч сказывал…
Договорить не успел, сзади снова раздался грохот – купец решил разбить кость до конца. На него с тревогой оглядывался, видно, хозяин заведения, верно, если каждый будет вот так разбивать мослы о столешницу, то никакой дуб не выдержит. Я тоже оглянулась на купца, тот деловито высосал мозг из раздробленного мосла, отбросил его в сторону и потянулся за большой кружкой, видно с пивом, отрицательно мотая головой в ответ на приставания нервного собеседника. Почему-то очень захотелось узнать, о чем они говорят.
– Еремей Силыч сказывал, что через два дня в Любек пойдет. Коли решите туда, так милости просит, а коли нет, так скажите, он других возьмет.
– Нет, благодарствуем, нам в Сигтуну надо.
Торопила удалился, кивнув, а Твердило сокрушенно помотал головой:
– Не время в Сигтуну плыть. Там рыцарей полно, тех, что бороться с тавастами собрались.
– С кем? – Лушка не выдержала-таки.
– С
