инкогнито базы должно быть безусловно сохранено, в противном случае нам предстоит перенос базы, а это очень долго и трудно. Надо решать.
Вот оно что! «Он слишком много знал!» – так, кажется? А лучше всего тайну хранят, как известно, покойники. А как же разумное, доброе и всё такое?
Я взглянул на ангелов и замер. Все мысли напрочь вылетели.
Они сидели вытянувшись как струна, с напряжёнными потемневшими лицами, и глаза у всех стали тёмными, почти чёрными. Ирочка закусила нижнюю губку до крови.
– Да ты… Да вы… Да как вы все могли такое подумать!!!
– …Ну и правильно называешь. А как их ещё называть, ежели они ангелы и есть?
Мы сидели на завалинке возле бани, укрытой под сенью могучей липы. Хорошо! Жужжали пчёлы, копошившиеся в ветвях цветущей липы, полуденный зной смягчал ветерок, приятно холодивший после баньки. Кроме нашего славного экипажа, на лавочке присутствовали ещё дед Иваныч и громадный пёс Казбек, той почти забытой сейчас породы, которую во времена моего детства называли «восточноевропейская овчарка» – мощный, с густой шерстью и внушительными клыками. Казбек дисциплинированно лежал рядом с дедом Иванычем, вывесив язык и часто дыша. Жарко.
Дед Иваныч сидит с нами, умиротворённо жмурясь. Доволен принятым решением.
Выбирать пришлось из трёх вариантов. Первый вариант – стереть память о происшествии, начиная со вчерашнего вечера, и заменить «ложной памятью». Для существ, обладающих огромной гипнотической силой и разнообразными техническими возможностями, это не очень сложно. За этот вариант высказались только Геннадий и Колян-Хруст, да и то колебались. Лобовое решение далеко не всегда самое лучшее. Когда слово предоставили нашему славному экипажу, мы осторожно попросили не делать с нами ничего этакого, если можно. И с огромным облегчением убедились, что никто особо не настаивает.
Второй вариант предложила Ирочка. Так как мы доказали на деле свою преданность идеалам добра – тут Ирочка увидела, что Уэф, а за ним и коллеги, улыбаются, и рассердилась – да, доказали на деле, она так считает, и можете смеяться хоть все! – то она предлагает принять нас в команду. Да, завербовать, если угодно!
По-прежнему улыбаясь, Уэф заявил, что предложение, несомненно, интересное, но несвоевременное. И тут слово взяла до сих пор молчавшая Мауна – Маша, как назвал её дед Иваныч.
Она предлагает промежуточный вариант. Мы будем помнить всё, но рассказать никому не сможем. Как только кто-либо из нас захочет проболтаться, он с удивлением обнаружит, что язык ему не повинуется. Ап… Ап… И ни слова! Аналогично и с попыткой изложить события в письменном виде, только на сей раз откажется служить рука. Такой вариант гораздо менее травматичен для психики, нежели манипуляции с ложной памятью. И инкогнито базы нисколько не пострадает. И возможность нашей «вербовки» – если клиенты дозреют – сохраняется в полном объёме. Она берётся всё сделать уже сегодня. Как вам?
Вариант был принят почти единогласно,
