с грубо сработанными колёсами, которые с некоторым натягом можно было признать круглыми, лениво ползла по разъезженной дороге, вьющейся среди куцых полей и густых перелесков. Возница, вертлявый мужичонка в разбитых опорках и поношенной одежде с типичным для здешних мест именем Янек , был рад попутчику. Сразу видно, парень из бывалых, и меч при нём, и сапоги – боец… Не так уж спокойно нынче на дорогах, чтобы пренебрегать какой-никакой защитой. Да и разговор в дороге дело не последнее.
-… А ещё в наших краях знамение было – хвост огненный в небесах, во! Ну, народ и давай размышлять, к чему – к войне ли, к голоду или к мору великому. Войны, слава те Господи, в ту пору не случилось, и урожай вроде как ничего… А вот мор промеж скотины случился изрядный…
Первей, удобно устроившись поверх мешков с зерном, внимал болтовне возчика, в нужных местах кивал головой и цокал языком, изображая полное понимание и где-то даже сочувствие. Ну разумеется, знамение… Конечно, Господь создал небесное чудо, комету, исключительно для того, чтобы предупредить пару сотен деревенских олухов о том, что надо тщательнее ухаживать за скотиной, не то передохнет…
-… А здешний пан Якуб Брановецкий о ту пору женился на немке, из самого Бреславля. Высокая, худая, и нашего брата – что чеха, что поляка, что мазова со словаком – не любит крепко. Сам-то пан смолоду был ничего, вспыльчив, да отходчив. Мужики вспоминают – бывалоча, рассердится, вспыхнет как порох, и ну всех подряд пороть. А то поскачет с челядью в местечко, жидов наловит да и устроит им суд вроде как. «Пошто, говорит, Христа распяли? Отвечайте, сволочи!». А что они ответят, скорняки да портные? Ну и велит им сечь друг друга во славу Господа нашего – сами, слышь, друг друга, вот потеха-то… А назавтра другой человек – улыбается, мол, не держите зла на шутку, и дарю вам недоимку, сапоги за то целуйте…
Первей слушал, кивая. В ту пору он ещё не перестал удивляться, насколько точно всё знает Голос Свыше, ведущий его. Всё так и было сообщено – буен, необуздан и самодур, но смолоду был лучше и порой совершал не совсем поганые поступки.
-… Это немка его испортила, Эльза та треклятая, – продолжал повествование Янек, ёрзая на сиденьи – затёк зад, очевидно… – Ну и пить стал без меры, это тоже… Причём, слыш-ка, что удумал: протянет верёвку поперёк дороги, слезай, приехали… Если благородный человек, тащит к себе в замок, пей-гуляй, пока пан не отпустит… Так-то соседи с ним и знаться перестали – зарубит ещё во хмелю…
– А если простой мужик попадётся? – спросил Первей.
– Ну… тогда как Бог даст. Может, чарку нальёт да сплясать заставит, а то сапоги вылизать велит…
Рыцарь сочувственно поцокал языком.
– Нелегко вам живётся тут, как погляжу.
– А где мужику легко, добрый пан? Да мне-то ладно, я за монастырём приписан…
– А как панёнок у него? – внезапно переменил тему Первей.
Янек поперхнулся. Помолчав, осторожно спросил.
– Пан рыцарь знает молодого пана Зигфрида?
– Сам не знаю. Однако слава далеко идёт, – прищурился рыцарь.
Возчик
