узором. На душе у него было тепло. Обычная пикировка, легкий треп – ибо Белоглазов был твердо убежден, что начинать серьезный разговор следует лишь после приема пищи, но никак не перед либо во время оного. «Деловые обеды, Лешик, придумали крупные боссы, которым думать уже не к лицу. Жевать и мыслить одновременно невозможно…»
Звонок в прихожей затренькал часто и нетерпеливо, и Алексей, бросив недорезанную колбасу, устремился к входной двери.
– Ну здравствуй… – карие, с теплой золотистой искрой глаза близко-близко. Запах духов, и водопад каштановых волос, в которых так легко утонуть… так хочется утонуть…
– Устала?
– Немножко… Кто у нас, Володька?
– Он самый.
Она уже змейкой выскользнула из дубленки, коротким точным движением забросила вязаную шапочку вместе с шарфом на полку, двумя другими скинула ботики. И вновь Алексей сглотнул ставшую вязкой слюну. Право слово, наваждение какое-то… Ну разве можно вот так любоваться каждым движением собственной жены? Это после трех лет законной семейной жизни, не считая незаконной…
– Володя, здравствуй, – Юля вошла на кухню, одной рукой взбадривая роскошную гриву своих волос, другой вешая хозяйственную сумку на крючок, заботливо прибитый к торцу кухонного шкафчика. – Ого! Да у вас тут пир горой, я погляжу…
– Вах! Какая дэвушка, слюшай! – с сильным грузинским акцентом восхитился Белоглазов. Юля, засмеявшись, чмокнула гостя в нос.
– Мерси за комплеман, мон шер ами!
– Не, я серьезно… Как тебе удается с каждым разом все хорошеть? Поделись, я тоже так хочу. А то утром гляну в зеркало – все одна и та же морда в щетине, никакого прогресса…
Чайник на плите засвистел, словно давая сигнал «всем к столу!» Рассаживались неторопливо, привычно. С тех пор, как бывший мэнээс Белоглазов, оказавшись безработным, расстался заодно и с неудавшейся семейной жизнью, он частенько ужинал у четы Чекаловых, пренебрегая комнатушкой в коммуналке, доставшейся ему после раздела имущества.
– Ну что, по маленькой? – Володька отвинтил пробку заграничного сосуда, горделиво возвышавшегося в центре стола. – Белое вино, между прочим, рекомендовано к употреблению даже в детских дошкольных учреждениях…
– Я хочу! – Юля подставила рюмку на длинной тонкой ножке, придерживая ее двумя пальчиками и при этом оттопырив мизинец. Алексей улыбнулся – фирменный Юлькин жест…
– Так для того и взято. Нас-то с Лешкой таким вином поить, что слона конфетами кормить – одни пустые затраты… Мое и ваше здоровье, ребята!
Алексей слушал и улыбался. На душе было тепло. Есть такое понятие – друг семьи… Да больше, больше, пожалуй. Вот так же, бездну лет назад, сидел на этом же месте розовощекой пацан в криво повязанном пионерском галстуке и поглощал котлеты, настряпанные Лешкиной мамой, Клавдией Валерьевной… Так, в паре, они и шли по жизни. Вместе учились, сидя за одной партой, вместе читали одни книжки, вместе лазили по деревьям, изображая Тарзана,
