и красивого. Нельзя же назвать красивыми трущобы, в которых там и сям среди отбросов снуют своры бродячих собак и стайки обезьян…
Этот неприметный глинобитный домик расположился в самом конце относительно оживленной улицы, на всем протяжении которой раскинулся импровизированный рынок. Продавцы, покупатели – среди тех и других немало вооруженных, – навесы, прилавки, заполненные местными продуктами, питьем и всеми разновидностями барахла и хлама. Все это сборище, над которым вились неисчислимые рои мух, шумело, суетилось и поднимало облачка пыли. Но во дворе домика, укрытого от любопытствующих взглядов высоким глинобитным забором, было неожиданно тихо и почти чисто.
Такая же тишина царила и внутри домика, где за обычным столом, грубовато сколоченным из плохо выстроганных досок, сидел темнокожий мужчина в пропотевшем камуфляже и молча прихлебывал из чашки крепкий чай густо-красного цвета. Со стороны могло показаться, что в эту минуту для мужчины нет ничего на свете важнее приятного и неспешного чаепития в прохладном полумраке, располагающем к хорошей беседе с мудрым человеком. В комнате присутствовал еще один человек, но, вероятно, для сидящего за столом он не был ни мудрым, ни приятным, поскольку хозяин не обращал на тоскливо переминавшегося с ноги на ногу молодого парня ни малейшего внимания. Парень же, напротив, не сводил с камуфлированного обеспокоенного и виноватого взгляда, обильно потел и старался не смотреть на лежащий под рукой хозяина пистолет внушительного калибра. Там же, на столе, стоял и раскрытый ноутбук хозяина, на мониторе которого несколько минут назад мелькали кадры с уложенными в ряд мертвыми парнями из абордажной команды…
– Как это могло произойти? – Сидящий за столом мужчина наконец-то отставил в сторону пустую чашку и, по-прежнему не глядя на нервно кусавшего губы собеседника, начал с преувеличенной тщательностью рассматривать ногти на своих крепких смуглых пальцах. – И почему они все мертвы, а ты стоишь здесь, живой и невредимый?
– Уважаемый Мохаммад, клянусь Аллахом, я не знаю! – Голос парня был тороплив и растерян. – Все было как обычно: мы подскочили, парни взобрались на борт этого проклятого сухогруза… Я, как и было приказано, оставался в лодке. А потом… потом меня кто-то сбросил в море и я потерял сознание. Что было дальше, вы уже видели на диске…
– Как называлось судно? Под каким флагом оно шло? Кто были эти люди?
– Я не разобрал названия – что-то иностранными буквами… Флаг? Вроде бы либерийский… Я точно не помню – На парня жалко было смотреть, он даже посерел от осознания собственной беспомощности и от страха перед возможным наказанием. – Да и зачем? Ведь наш Ахмад командовал, он и смотрел за всем…
– Как выглядели люди, расстрелявшие наших парней? На каком языке говорили? – тихо повторил свой вопрос Мохаммад – так тихо, что парню пришлось непроизвольно податься вперед, чтобы расслышать.
– Они
