в голову лезли всякие мысли о склонности к темным делишкам с участием кнутов, иголок и женщин в темницах. Прочая знать только оценила бы это. Нет ничего плохого в кнутах и иголках, главное – умеренность. Но патриций коротал вечера за изучением докладов, иногда позволяя себе такое волнительное переживание, как игра в шахматы.
Ходил он большей частью в черном. Однако это не был тот впечатляющий черный цвет, характерный для одежды наемных убийц; скорее, то был трезвый, слегка потертый черный цвет, выбранный человеком, который не хочет попусту тратить время по утрам, размышляя, что сегодня надеть. И чтобы поймать патриция за завтраком, вам пришлось бы подняться очень рано; фактически лучше было бы и вовсе не ложиться.
Однако лорд Витинари пользовался популярностью – хоть и своеобразной, но популярностью. Под его правлением впервые за тысячу лет Анк-Морпорк функционировал. Нельзя сказать, что правление это было особо справедливым или демократичным, зато все работало. Лорд Витинари ухаживал за городом, как ухаживают за кустом в английском парке, там поощряя рост, здесь отстригая лишнюю веточку. Говорили, что патриций терпим абсолютно ко всему, за исключением всего, что угрожает городу[13], и вот она, угроза…
Лорд Витинари долго не отрывал взгляда от полуразрушенной стены; дождевые капли стекали по его подбородку и пропитывали одежду. Сзади нервно витал Воунз.
Затем вперед вытянулась длинная, худая, в голубых венах рука, и кончики пальцев коснулись теней.
Скорее даже не теней – это больше напоминало ряд силуэтов. Очертания были очень отчетливыми. Кое-где виднелась привычная кирпичная кладка. Однако что-то ужасное расплавило стену, превратив кирпич в довольно приятное на вид керамическое вещество и придав поверхности древних камней мягкую зеркалоподобность.
Контуры, отпечатавшиеся на кладке, выразительно изображали шестерых человек, застывших в удивленных позах. Разнообразно воздетые руки сжимали то, что раньше было ножами и абордажными саблями.
Патриций молча перевел взгляд вниз, на кучку пепла под ногами. Капли расплавленного металла вполне могли быть тем самым оружием, очертания которого теперь красовались на стене.
– Гм-м, – произнес он.
Капитан Ваймс почтительно провел его через переулок на аллею Скорой Удачи, где продемонстрировал Вещественное Доказательство № 1.
– Отпечатки ног, – прокомментировал он. – Если можно так выразиться, ваша милость. Потому что это скорее походит на отпечатки лап. А если заглянуть в самую суть, то можно даже сказать, что у этих лап были громаднейшие когти.
Патриций молча разглядывал отпечатавшиеся в грязи следы. Лицо его оставалось практически непроницаемым.
– Понятно, капитан, – наконец произнес он. – И каковы твои мысли по поводу случившегося?
Мыслей у капитана хватало. Часы, остававшиеся до рассвета, тянулись очень долго, и он успел о многом
И артистов-мимов. Необъяснимая антипатия, но факт остается фактом. Всякий человек в мешковатых штанах и с выбеленным лицом, попытавшийся продемонстрировать свое искусство в пределах Анк-Морпорка, очень скоро оказывался в глубокой яме со скорпионами; причем на одной из стен ямы масляной краской было написано: «Поучись говорить».
