пока я не отзову, – уже убирая саблю в ножны, услышал он сиплый голос мучимого одышкой Кароки-мурзы.
Надеясь, что он ослышался, татарин повернулся к господину, но тот упрямо повторил:
– И ты будешь охранять его, пока я тебя не отзову.
Наместник Балык-Каи вовсе не собирался поиздеваться над своим слугой, заставляя его находиться подле странного русского неизвестно сколько времени. Он просто понял, что Магистр и вправду постоянно норовит ввязаться в резню, и не хотел, чтобы тот погиб раньше, чем станет ясно, насколько осуществим его план.
– Его зовут Менгистр, – на всякий случай добавил чиновник. Он достаточно ясно представлял, чем закончится дело, если Алги-мурза назовет охраняемого неверного «русским».
Александр Тирц по прозвищу Магистр – которое, впрочем, уже начало меняться на турецкий манер, – закончил свой осмотр и поднял глаза на Кароки-мурзу:
– Если я встану в стремя, оно меня выдержит?
– Да.
– Может, мне лучше просто запрыгнуть в седло?
– Прыгай.
– А спина у лошади не сломается?
– Сделай хоть что-нибудь, и тогда мы узнаем.
Русский положил ладони на луки седла, вставил ногу в стремя, потом с силой оттолкнулся другой и полузапрыгнул, полуподтянулся, полуподнялся наверх, тут же схватившись за повод. Лошадь немного потопталась на месте, но не упала и не сломалась под тяжелым всадником.
– Так, – попытался вспомнить он невнятную инструкцию. – Пятками в бока – это «газ», оба повода на себя – «тормоз». Потянуть левый повод и сразу отпустить: поворот налево. Потянуть правый: направо.
Он тут же потянул правый повод, едва не свернув кобыле шею, и та, болезненно всхрапнув, повернула вниз по тропе. Русский оглянулся на Кароки-мурзу, кивнул:
– Спасибо, мы поехали. – Потом пнул пятками лошадь, и та торопливо потрусила к дороге. – Эх, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Алги-мурза мгновенно понял, что русский не умеет держаться в седле, и сразу перевел небольшой отряд в галоп, напоминающий поездку на телеге по каменистой дороге. Менги-стр – как отложилось имя охраняемого в его голове, – ерзал из стороны в сторону, качался, подпрыгивал в седле, ударяясь о натертую кожу своей широкой задницей, пытался удержать равновесие, дергая поводья, но о пощаде так ни разу и не взмолился. Промчав так несколько верст, татарин пожалел коней и перешел на широкую походную рысь.
– Почему мы затормозили? – немедленно забеспокоился русский, которого перестало мотать из стороны в сторону.
– Чего сделали? – не понял татарин.
– Снизили скорость передвижения гужевых транспортных средств, – дернул верхней губой русский. – Теперь дошло?
– Лошади устали, – угрюмо ответил Алги-мурза, понимая, что так и не смог отомстить за недавнее унижение. – Раньше, чем через четыре дня, до кочевья все равно не успеть.
Успокоился он только
