и – смею думать – умное мнение, и что «Отечественные записки» ни в каком случае не могут быть смешиваемы с холопами знаменитого села Поречья.{393} Но потому-то, видно, им и то же счастие: не изменить же для «Отечественных записок» судьбе своей роли в отношении к русской литературе.
С нетерпением жду выхода Ваших «Мертвых душ». Я не имею о них никакого понятия: мне не удалось слышать ни одного отрывка, чему я, впрочем, и очень рад: знакомые отрывки ослабляют впечатление целого. Недавно в «Отечественных записках» была обещана статья о «Ревизоре»;{394} думаю по случаю выхода «Мертвых душ» написать несколько статей вообще о Ваших сочинениях.{395} С особенною любовию хочется мне поговорить о милых мне «Арабесках», тем более, что я виноват перед ними: во время оно с юношескою запальчивостию изрыгнул я хулу на Ваши в «Арабесках» статьи ученого содержания, не понимая, что тем самым изрыгаю хулу на духа. Они были тогда для меня слишком просты, а потому и неприступно высоки; притом же на мутном дне самолюбия бессознательно шевелилось желание блеснуть и беспристрастием.{396} Вообще, мне страх как хочется написать о Ваших сочинениях. Я опрометчив и способен вдаваться в дикие нелепости; но – слава богу – я, вместе с этим, одарен и движимостию вперед и способностию собственные промахи и глупости называть настоящим их именем и с такою же откровенностию, как и чужие грехи. И потому надумалось во мне много нового с тех пор, как в 1840 г. в последний раз врал я о Ваших повестях и «Ревизоре». Теперь я понял, почему Вы Хлестакова считаете героем Вашей комедии, и понял, что он точно герой ее;{397} понял, почему «Старосветских помещиков» считаете Вы лучшею повестью своею в «Миргороде»;{398} также понял, почему одни Вас превозносят до небес, а другие видят в Вас нечто вроде Поль де Кока,{399} и почему есть люди, и притом не совсем глупые, которые, зная наизусть Ваши сочинения, не могут без ужаса слышать, что Вы выше Марлинского и что Ваш талант – великий талант. Объяснение всего этого даст мне возможность сказать дело о деле, не бросаясь в отвлеченные и окольные рассуждения; а умеренный тон (признак, что предмет понят ближе к истине) даст многим возможность сознательно полюбить Ваши сочинения. Конечно, критика не сделает дурака умным и толпу мыслящею; но она у одних может просветлить сознанием безотчетное чувство, а у других – возбудить мыслию спящий инстинкт. Но величайшею наградою за труд для меня может быть только Ваше внимание и Ваше доброе, приветливое слово. Я не заношусь слишком высоко, но – признаюсь – и не думаю о себе слишком мало; я слышал похвалы себе от умных людей и – что еще лестнее – имел счастие приобрести себе ожесточенных врагов; и всё-таки больше всего этого меня радуют доселе и всегда будут радовать, как лучшее мое достояние, несколько приветливых слов, сказанных обо мне Пушкиным и, к счастию, дошедших до меня из верных источников. И я чувствую, что это не мелкое самолюбие с моей стороны, а то, что я понимаю, что такой человек, как Пушкин, и что такое одобрение со стороны такого человека, как Пушкин.{400} После этого Вы поймете,
Имеются в виду Погодин и Шевырев. – Белинский говорит об их пресмыкательстве перед министром народного просвещения С. С. Уваровым, владельцем усадьбы «Поречье».
Об этом писалось в № 9 «Отеч. записок» 1841 г. (отд. VI, стр. 5) в кратком сообщении о выходе 2-го издания «Ревизора».
В 1842 г. Белинский неоднократно выступал в печати с информационными заметками о сочинениях Гоголя («Похождения Чичикова, или Мертвые души», «Несколько слов о поэме Гоголя: «Похождения Чичикова»…», «Библиографическое известие», «Литературный разговор, подслушанный в книжной лавке» – см. ИАН, т. VI) и полемизировал с К. С. Аксаковым по поводу разбора последним «Мертвых душ» (см. письмо 206 и примеч. 8 к нему), но планы большой статьи или даже серии статей о Гоголе остались неосуществленными.
Речь идет о статье Белинского «О русской повести и о повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород»)», напечатанной в «Телескопе» 1835 г. В примечании к этой статье Белинский очень резко отозвался о статьях Гоголя, помещенных в «Арабесках»(см. ИАН, т. I, стр, 307; ср. его более поздний отзыв об «Арабесках» – ИАН, т. VI, стр. 579).
Белинский имеет в виду свою статью «Горе от ума», напечатанную в «Отеч. записках» 1840, № 1. В этой статье критик, подробно разбирая «Ревизора», доказывал, что подлинным героем произведения является городничий, а не Хлестаков, и попутно охарактеризовал повести «Тарас Бульба» и «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (см. ИАН, т. III, стр. 439–453).
См. письмо 197 (стр. 99).
Гоголь был в Петербурге в начале октября 1841 г. – О рукописи «Мертвые души» см. примеч. 10 к письму 198.
Слова, сказанные Пушкиным о Белинском, могли быть переданы последнему П. В. Нащокиным или М. С. Щепкиным. И тот и другой осенью 1836 г., по поручению Пушкина, вели переговоры с Белинским о его переходе в «Современник» (см. письмо Нащокина к Пушкину около 30/X 1836 г. – Полн. собр. соч. Пушкина. Изд. АН СССР, т. XVI, 1949, стр. 181; ЛН, т. 56, стр. 233–234). Оценка Белинского, данная Пушкиным в статье «Письмо к издателю» («Современник», 1836, т. III; за подписью: А. Б.) не могла быть известна критику, как пушкинская. Об отношении Пушкина к Белинскому см. также «Литер. воспоминания» П. В. Анненкова. Л., 1928, стр. 170.
