Роскошная мантия зацепилась за алтарь, и Антипов поправил ее привычным движением.
– Но… как же…
– В другой раз, десятник, в другой раз… – Виктор поднял Ереа с пола и начал легонько подталкивать к двери. – Поторопись.
Растерянный воин был настолько деморализован, что покорно вышел.
– Почему не одни, Арес?
Антипов плотно захлопнул тяжелую дверь и обернулся к статуе.
Но бог войны не стал отвечать. Вместо этого от дальней стены, как раз от того места, где висел гобелен с изображением огромного рогатого чудовища, насмерть проткнутого булавкой, принадлежащей карлику-герою, отделилась полупрозрачная фигура.
Она тоже была золотистой и тоже мерцала. Казалось, что обе сияющие сферы появились из одного инкубатора, но когда Арес вышел из статуи, то стала ясна разница. Бог войны был бородат, крепок и вообще походил на свое изображение. Зато другой выглядел худощавым, с острым хитрым лицом и крючковатым носом. Его губы вроде бы не улыбались, но тем не менее создавалось впечатление вечной потаенной усмешки. Это был Кеаль, бог вреда и обмана, которого Виктор в свое время окрестил Локи.
Антипов был даже рад гостю, в отличие от недовольного Ареса. Кеаль шел к своей цели извилистым и безопасным путем, что так хорошо соответствовало устремлениям молодого человека. Однако по прихоти судьбы Виктор стал воином, верховным жрецом прямолинейного и безжалостного бога войны. Судьба часто дает людям не то, чего они хотят, а то, что могут взять.
– Возлюбленный брат мой, – начал Кеаль, глядя на Ареса с нежной и печальной улыбкой, – как я счастлив, что могу лицезреть твою мужественную стать, обнаженный торс, словно случайно выставленный напоказ, могучие руки, призванные крушить, ломать, рубить и…
– Душить, – подсказал Арес.
– Душить?.. Да! Душить наших общих врагов! – с воодушевлением подхватил Кеаль. – Нас ведь в этом мире только двое, возлюбленный брат. Двое истинных богов. И я так рад, что ты, такой великий и сильный, с таким горящим пламенем взглядом, проникнутым ненавистью к кому-то (кстати, к кому?), на моей стороне.
– Что тебя сюда принесло? – Арес сдвинул брови и прищурил глаза так, словно прикидывал, в какое место нанести удар по разговорчивому гостю. – Я ведь уже сказал, чтобы ты держался подальше. Хочешь быть возлюбленным братом? Будь! Ты им станешь в тот момент, когда никто, ни одна живая душа, ни один предмет не напомнят мне о тебе. Погрузись в пучину вод, залезь в мелкую ракушку на дне морском – и я сразу назову тебя братом. Но с условием, если ты там останешься навечно.
Светлая печаль на лице Кеаля усилилась. Он повернулся к Виктору с видом мученика, страдающего за правое дело.
– Брат мой отрекается от меня, добрый Ролт. – В голосе бога обмана прорезалась скорбь. – А я ведь ежедневно тружусь аки пчела, чтобы поправить наш скудный быт. Улаживаю неприятности, пресекаю слухи, подсматриваю, подслушиваю, вешаю кошек, ловлю дезертиров…
– Каких еще
