пьяная в дымину, говорит мне в машине: «Отсосу тебе прямо сейчас!» А я такой отвечаю: «Окей, давайте до дома доедем!» А сам веду машину, и думаю про себя: «Сколько же микробов, наверное, у неё во рту!»
Его увлекательное повествование прервала Ирина Кондукова. Ворвавшись в офис, она, выслушивая одних и отдавая поручения другим, прошла на директорскую половину, отгороженную от людской высокими шкафами, раскрыла шкаф, стала перебирать рекламные буклеты.
– Где у нас информация по Стеррадам?
Никто не отозвался, тогда она, не оборачиваясь, громче повторила свой вопрос. Прибежали сразу двое, секретарь и менеджер по поставкам, и принялись искать требуемые материалы.
– Где Ярошенко, почему сотовый отключен? – вопрос предназначался Ренату.
Тот пожал плечами, раздосадованный тем, что нарушили приятную беседу.
– Мне подготовили документы по Ставрополю? – последовал новый вопрос.
И снова недоуменный взгляд Рената – чего привязалась, спроси у менеджера по поставкам. Ирина прошла на людскую половину и стала разбираться с сотрудниками.
– И что, они там на Экссоне со всеми клиентами так работают… ну, забирают тёток с работы, возят на машине по вечерам? – заинтересованно спросила Таня.
– Я точно не знаю, но с Октябрьской дорогой это вообще жесть, – промурлыкал Ренат, любуясь ею и продумывая конкретные шаги по её соблазнению.
Он укрепился в уверенности, что она воспринимает его гораздо больше, чем друга. И хотя она стала более скованной, почти официальной вечером, когда он проводил её домой, он почти освоился с мыслью, что она будет принадлежать ему. Вечером, засыпая, он мечтал о том, как будет заниматься с ней любовью, и эти мечты имели продолжение во сне. Следующий день он провёл так же, как предыдущий – в офисе. Дела его продвинулись – после обеда они с Таней долго, около часа, гуляли в парке позади кардиоцентра, а после работы сходили в кафе.
На прощание она спросила, когда он снова приедет в Волгоград, и он окончательно уверовал, что завладеет ею.
– Скоро, – ответил он. – Теперь мы будем часто видеться.
Она протянула ему крепкую руку. Ренат чуть дрогнувшими пальцами пожал её. Ответила Таня легким пожатием. Он не осмелился приблизиться и поцеловать её, хотя продумывал этот шаг целый день. Он всё больше поддавался её обаянию и в то же время, оставаясь с ней наедине, не мог объяснить своей робости. Он даже коснуться боялся Тани, только пальцы тревожно сжимались в кулак. А в висках так пульсировало, что приходилось сжимать их, чтобы унять пляску сосудов.
Её кажущаяся покорность (наигранная, вызванная дружеской симпатией, и больше ничем) сделала с Ренатом чудо и превратила его молчаливое обожание в безрассудную уверенность, что обладание этой принцессой – вопрос времени. Он уже не испытывал прежнего смущения (пока только на людях) и точно плавал
