выпивал бутылку шампанского какой-то особенной марки.
Старый инженер ни на кого не обращал внимания и говорил только о постройке, молодой – ходил в косоворотке, увлекаясь пропагандой среди своих рабочих, а тот, который ужинал с шампанским, очень быстро перезнакомился со всеми дачниками, играл в лаун-теннис и думал, казалось, только о женщинах. Поговаривали, что он живет с той красивой артисткой, которая ни с кем не знакомится, играет в лаун-теннис с голыми ногами и у которой сестра гимназистка. Однако передавали друг другу и еще несколько пикантных историй в связи с самыми разнообразными именами, вплоть до какой-то горничной земского начальника. Но все эти толки только придавали господину Высоцкому особое обаяние в глазах дачных дам.
Когда Луганович так обидел Нину и она бежала по лесу с Колей Вязовкиным, заплаканная, сверкающая гневом и обидой, инженер встретил ее и проводил глазами.
«Красивая девка!..» – сказал он себе, когда женская фигурка, с развевающимся за плечами легким шарфом, скрылась в лесу. Потом прищурился, подумал и медленно направился в парк, где встретился с Лугановичем и его дамой.
Несмотря на явное неудовольствие и даже какую-то тревогу дамы, он сейчас же присоединился к ним, познакомился с Лугановичем и стал ядовито подшучивать над его дамой.
Она злилась, Луганович петушился, но Высоцкий смотрел на него спокойными, наглыми, предостерегающими глазами, и ей не оставалось ничего другого, как притвориться, что принимает все это за милые шутки. В конце концов она, однако, не выдержала и ушла, сославшись на головную боль.
– Раиса Владимировна, – крикнул ей вдогонку инженер, – я к вам зайду вечерком… можно?..
Досада и страх выразились на ее красивом лице, но она все-таки успела обжечь Лугановича таинственным взглядом, ясно говорившим: до другого раза!..
Инженер сразу изменился. Он дружески подхватил Лугановича под руку и заговорил таким тоном, точно они были старыми приятелями, превосходно понимающими друг друга.
Сначала студент был настороже, но инженер был так мил, так остроумно высмеивал дачные нравы и дачных дам, что Луганович, которому немного льстило внимание элегантного инженера, не выдержал и развеселился.
В конце концов они очутились на веранде ресторана, и перед ними появилась обычная бутылка шампанского.
Было уже поздно, и тихо наплывала теплая летняя ночь. Над вершинами сосен засверкали звезды. В аллеях парка только кое-где, под неяркими электрическими фонариками, еще виднелись группы дачников. Доносились мужские голоса и женский смех. На балконах дач, сквозь темную листву, заблестели огоньки. Лес потемнел и сдвинулся кругом.
Инженер и Луганович говорили, конечно, о женщинах.
Это так обычно, что когда собираются мужчины, то они говорят о женщинах. Они могут говорить о чем угодно – об искусстве, о политике, о науке и религии – но их беседа никогда не будет так напряженна и остра, как тогда, когда слово «женщина» не сходит с языка. Она как будто стоит перед ними – непременно
