кресле за столом, сверху обшитым зеленой материей.
– Разрешите, господин комендант?
– Входи, Калач, – по-русски разрешил Фишер.
Впрочем, Калач за два года научился понимать немецкий и кое-как говорить на нем. Он заранее готовился к приходу гитлеровцев.
Начальник полиции встал у стола.
Штурмбанфюрер посмотрел на него.
– Не узнаю тебя, Мирон. Тебе отдельное приглашение присесть требуется?
– Нет, господин Фишер, извините. – Калач сел на стул через стол от коменданта. – Я по еврею Годману.
Штурмбанфюрер оживился.
– Слушаю.
– Нашелся дантист в деревне Лоза. Это по дороге…
Комендант перебил его:
– Я знаю, где находится эта деревня, тем более что там тоже будет проводиться операция, речь о которой еще впереди. Говори о дантисте.
Калач в общих чертах знал, что немцы собираются провести в районе какую-то акцию. Впрочем, это не касалось Годмана. По тому персонажу как раз все было понятно.
– Да, конечно. Я недавно встречался со старшим полицейским из Лозы, он сообщил, где скрывается семья Годмана. Ее привез из поселка некий Кузьма Тимофеев, бывший управляющий отделением колхоза «Заветы Ильича», и укрыл на своем подворье. Примечательно, что Фома Болотов, местный житель, вернувшийся из мест лишения свободы, видел, как евреи заезжали на подворье Тимофеева.
Штурмбанфюрер прикурил сигарету и заявил:
– Ближе к делу, Мирон.
– Так вот, этот Фома видел три баула с вещами, а у дантиста был при себе саквояж.
– Как смог этот Тимофеев вывезти из поселка интересующую нас личность да еще вместе с семьей?
– Не знаю. Наверное, он спрятал евреев каким-нибудь хламом в телеге.
– Мужчину, женщину, подростка и двух девок, уже далеко не грудных?
– В этом нет ничего удивительного. Местные умудрялись и по две еврейских семьи вывозить в деревни.
– Ладно. Надеюсь, ты обыскал квартиру Годмана?
– Не вижу в этом необходимости, господин штурмбанфюрер. Евреи уезжали, совсем не имея намерений возвращаться. Значит, все ценное у них с собой.
– Это непорядок, Мирон. Приказываю ночью обыскать квартиру, а также места проживания тех людей, которые когда-либо тесно общались с Годманом.
– Слушаюсь, господин штурмбанфюрер! Но смею заметить, что таких лиц в городе нет. Мне хорошо известно, что семья Годмана вела крайне замкнутый образ жизни. Ни у Иосифа, ни у его жены Сары не было ни друзей, ни подруг. Жили по принципу «мой дом – моя крепость» и все свое добро всегда держали при себе.
– Но квартиру этого паршивого еврея обязательно обыщи.
– Слушаюсь, господин штурмбанфюрер!
– Займись этим лично, не привлекая подчиненных и вообще ненужного внимания. Скорее всего, ты действительно ничего там не найдешь, но обыск провести надо. Евреи – очень хитрый народ. Они могли оставить в тайнике что-то ценное, договориться с кем-нибудь, чтобы
