и быть не может, но они были очень грязные. Красноармейцы. Темные, закопченные лица, все в серых потеках грязи. Оба без касок, у одного уши ушанки завязаны на затылке, у другого лопоухо торчат. Щетинистый подбородок, весь в каких-то болячках, черная тряпка на запястье.
– Товарищ капитан, может, пойдем? – Катрин, не глядя на бойцов, отряхивала полы шинели. – Сколько можно?
Женька слегка оторопел – совершенно не предполагал, что товарищ старший сержант способна таким подмурлыкивающим тоном изъясняться. Прямо дева истинная, жеманная.
– Сейчас идем, Катенька, – поспешно заверил Варварин. – Видите, как получилось: и машину потеряли, и заплутали немножко. Срезали, что называется. Одну секундочку. Боец, где штаб батальона?
Автоматчик вывел наверх, мимо развалин хаты и остатков сада, показал направление. Группа «К» зашагала вдоль разбитой гусеницами дороги. Навстречу протащилась повозка. Пожилой солдат озабоченно подгонял измученных лошадок, но на Катрин все-таки оглянулся.
– Блин, вот ненавижу я таким чудом в перьях быть, – уныло пробурчала Мезина.
– Не нуди. По графику идем, – заметил капитан, вглядываясь вперед. – Сейчас легализуемся, и дело в шляпе. Приведите себя в порядок. Лопатку идиотскую выкиньте. И вообще, Земляков, где твои окуляры? Прими интеллигентно-отстраненный вид, а то трясешься, как кролик.
Женька нацепил очки. Катрин забрала лопатку, повертела и не без сожаления метнула в сторону покосившегося сарая. Шанцевый инструмент с хрустом засел в доске перекошенной двери.
– Катерина, что за фокусы?! – злобно поинтересовался Варварин. – Не в цирке.
– Я машинально, – оправдалась наставница и подмигнула Женьке.
Мимо проползла полуторка. Кто-то из троих сидящих в кузове выдал неприличный комментарий по адресу видной девушки. Катрин не замедлила обернуться вслед:
– Кабаны неровно скопленные, вашу…!
– Екатерина Георгиевна, ты заткнешься? – процедил сквозь зубы Варварин.
– Виновата. Акклиматизируюсь.
Штаб бригады оказался на опушке леса. У большой полуразвалившейся хаты стояла единственная машина – до изумления заляпанный изнутри и снаружи «Виллис». Женьке приказали ждать рядом с сараем. Вокруг торчали остатки развороченного фруктового садика, сплошная грязь с вмятыми черепками глиняных глечиков и раздробленными досками. У перевернутой собачьей будки сиротливо валялась веревка с пустым ошейником. Народу вокруг было мало, только в погреб тянулись провода, там кто-то орал, добиваясь от «Четвертого» ответа. Торчал у хаты часовой с автоматом на шее, поглядывал на чужого очкастого лейтенантика. Изредка пробегали связные. Ближе к лесу из замаскированного срубленными сосновыми лапами окопа торчал ствол зенитного пулемета. Расчета видно не было, лишь дальше, среди деревьев, виднелось что-то бронированное, подмявшее молодые сосенки. Там кто-то возился, стучал металлом.
Женька сидел на низкой жерди, просматривал письмо на немецком, прижав листок
