его радовало, что это удается ему хорошо и что среди мужиков, оборванных, серых и грязных, он имеет вид начальства.
Между мужиками оказались и его знакомые, в том числе писарь и старшина.
Писарь Исаев был тот же курчавый, красивый, но заплывший жиром человек, с маленькими постоянно бегающими глазами и одышкой, одетый в картуз, пальто и блестящие резиновые калоши.
Старшина Головченко, пожилой, высокий и очень сутуловатый мужик с низким лбом, на котором скобкой были подрезаны волосы, был такой же, как и пять лет тому назад, и так же тупился и сопел носом.
С ними был еще и третий деревенский мужик с бляхой сотского на груди, с длинной палкой и суровым, угрюмым лицом. Егор Шибаев знал его. Это был сильный и пьющий запоем мужик по имени Шпрунь.
Односельчане сейчас же узнали Егора Шибаева. Писарь воззрился на него и, отдуваясь и улыбаясь, поздоровался с ним, как образованный человек, за руку.
Старшина снял картуз и поцеловался с ним три раза. Сотский Шпрунь поднял шапку, но подойти не посмел. Егор Шибаев, хотя мальчиком и парнем часто был бит пьяным Шпрунем, не подошел к нему, думая, что недостойно его звания здороваться с простым мужиком.
– Какими судьбами? – спросил Шибаев писаря. По делам больше. А вы окончательно в наши палестины?
– Да.
– Ну что же-с? После Питера вам, конечно, все оченно плохо покажется!
Егор принял значительный вид.
– Да оно конечно… то столица, а это, конечно, деревня, – снисходительно ответил он.
– Что уж тут, – тяжело, точно сокрушаясь, заметил старшина и вздохнул.
– Рады, чай, все-таки, что домой прибыли? – с любопытством и бегая глазами по сторонам, спросил писарь.
– Как водится. Все-таки солдат, хоть там и унтер-офицер тоже, человек военный ни кола ни двора, как говорится, не имеет. А тут все в порядке… дом, хозяйство.
– Супруга ваша здравствует, – сообщил писарь. Ему очень хотелось сообщить Егору Шибаеву об измене жены, но он не решался.
– Благодарим вас… Опять же вот жена, – продолжал Егор солидно и внушительно, – солдатом, конечно, баловаться приходилось… по разным там… а тут все-таки, какая ни на есть, законная жена.
– Оно конечно! – согласился писарь, бегая глазами по сторонам и не решаясь сказать то, что ему хотелось.
Старшина вздохнул и потупился.
– Одно слово – в гостях хорошо, а дома все лучше! – сострил писарь и сам коротко и с одышкой засмеялся.
Егор Шибаев радостно улыбнулся.
– Что и говорить!
– Вы, собственно, давно из Дерновой?
– Со вчерашнего дня.
– Что так?
– Да такое дело вышло… конокрадишки у нас завелись… У господина земского начальника лошадь свели… хорошую лошадь… Ну и подозрение есть такое, что из наших же деревенских.
