больше искренности и постаралась максимально приблизить его к истине. Признаться же в действительной причине она не могла. Хотя истина умещалась в одном коротком слове – месть.
Алексей Владленович Кот был рожден командовать. Если перевести на военный язык, то как минимум полком. Для этого он, казалось, обладал всеми данными: громким, зычным голосом, решительным и сильным характером, безусловной уверенностью в себе и своих поступках. Но по иронии судьбы, его всю жизнь окружали женщины и командовать ему пришлось лишь слабым полом. Обидно! Во время войны так получилось, что он оказался единственным мужчиной в детском доме. Сначала на фронт ушли учителя-мужчины, затем пришла очередь и старшеклассников. Враг железной поступью приближался к столице, и теперь уже брали без разбора: сирота или нет – на это никто особо не смотрел. Алексей уже подсчитывал в уме дни, оставшиеся до его шестнадцатилетия, чтобы попроситься на фронт, когда в слесарной мастерской с ним случилось несчастье. Неожиданно сломалась прогнившая потолочная деревянная балка и упала точно на ногу. Надо же тому случится, чтобы он оказался именно под ней! В результате – закрытый перелом голеностопа. Жгучая мгновенная боль и громкий хруст.
– А-а! – невольно вскрикнул подросток перед тем, как потерять сознание.
Падение балки, видимо, вызвало шум, потому что в мастерскую мгновенно сбежались люди, и раненого на подводе отправили в ближайшую больницу. Розовощекий молодой хирург внимательно осмотрел ногу и попросил перенести больного в перевязочную. То ли по неопытности, то ли от волнения врач умудрился так неловко наложить гипс, что кости срослись неправильно. С тех пор у Алексея осталась хромота.
На фронт его не взяли, а поскольку парень обладал совестливым характером, то (оставшись единственным взрослым мужчиной!) старался работать за четверых. Здание детского дома было дряхлым, персонал состоял из четырех женщин: заведующей, поварихи, няньки и глухонемой медсестры. Детей тоже оставалось всего ничего – десятка полтора, не больше. Остальных эвакуировали. Обещали и этих забрать, но, видимо, что-то там наверху не сложилось – об эвакуации в Ташкент замолчали. Заведующая, правда, послала несколько осторожных запросов, но в ответ – мертвая тишина. Оставшиеся детишки тихо радовались: ехать в неизвестный (а оттого и страшный) Ташкент никому не хотелось. Мало ли как там к ним отнесутся! Беспризорная жизнь уже давно научила мудрому правилу: всегда довольствуйся малым.
Официально Алексей Кот числился столяром, но заниматься приходилось всем – чинил электропроводку, ездил в близлежащую деревню за дешевыми молочными продуктами, прочищал трубы, ремонтировал что придется, убирал во дворе… Похоже, война смыла привычные представления о возрасте, и теперь все – от заведующей, невысокой, подвижной Светланы Яковлевны, до поварихи, молодой и крепкой Насти, – воспринимали Алексея как настоящего мужчину. К нему обращались за советом, и слово его имело особый вес – как скажет Кот, так оно и будет. Время было тяжелое, военное, снабжение урезали до такого мизера, что и подумать страшно. Именно тогда у пятнадцатилетнего мальчишки
