товарища Олег Левин, — что по убийству в Большом Черкасском дело я завершил, а сейчас готовлю для передачи в суд.
Турецкий знал об этом деле: в самом центре Москвы, напротив Лубянки, среди бела дня застрелили бизнесмена из Екатеринбурга. Но, к счастью, нашлись свидетели того, что убийцы действовали нагло, в открытую. Олег, на которого повесили это дело, раскрутил его, что называется, в лучших традициях самого Александра Борисовича. Ну что ж, подрастает смена-то!
Нет, не прав Александр Борисович в отношении молодых. Не всех, но некоторых.
— У тебя помощник-то есть?
— Есть.
— Ну вот пусть он и займется оформлением. А для тебя нашлось дельце, как говорят, на сотню баксов. В Питере замочили большую шишку.
— Это Варавву, что ли?
— Смотри-ка! — удивился Турецкий. — Да ты, брат, никак газеты читаешь?
— Еще и телевизор успеваю посмотреть, — не принял юмора Олег, серьезный человек, которому теперь уж никак не подходило прозвище Лопушок.
— Молодец. Тогда вот что, дорогой Олег Борисович. Не сочти за труд, чисто по-товарищески, сбегай в Столешников, на вот тебе сотню, да купи там красивую розу. Поярче, попышнее, понял? Сегодня у нашей Клавдии Сергеевны, кажется, что-то вроде именин. Когда пойдем к Константину Дмитриевичу, ты ей и вручишь. С поздравлением. Женщины очень ценят наше внимание. А тебе, как я понимаю, надо будет сегодня же, ночным, отправиться в Питер и принять это дело к своему производству. Этот самый Варавва, по моим сведениям, старый знакомец президента Буланова. Вот и делай выводы…
Когда Олег ушел, Турецкий позвонил Меркулову и сказал, что через двадцать минут готов зайти к нему с предложением. Меркулов пробормотал в трубку нечто похожее на «угу».
Клавдия Сергеевна имела вид независимый и неприступный. Как, впрочем, каждая уважающая себя секретарша большого начальника.
Но когда Олег Левин достал из-за спины огромную пунцовую розу на полутораметровом стебле и протянул ей, она вмиг и сама превратилась в подобие этой прекрасной розы.
— Боже! — воскликнула она. — Красота какая! Это кому же?
Вопросик был наивным до дикости.
— Вам, дорогая Клавдия Сергеевна! — Олег, оказывается, мог быть учтивым до умопомрачения, а его вежливый полупоклон ну просто умилял.
— В честь чего? — окончательно изумилась Клавдия.
— Александр Борисович, — Олег чуть склонил голову в сторону Турецкого, застывшего позади него в позе Наполеона, посетившего Поклонную гору, — сказал, что у вас именины…
— Именины сердца, — слегка уточнил Александр Борисович в ответ на стремительный взгляд Клавдии. — Разве не так?
Ах, женщины! Да все они прекрасно понимают и все видят…
— Благодарю вас, Олег Борисович… — продолжала цвести Клавдия Сергеевна. — И вас тоже, Александр Борисович. Пожалуйста, проходите, Константин Дмитриевич ждет вас. Кофе выпьете? Или
