поешь, – похвалил Армен, растроганный грустной мелодией песни.
Сара рассмеялась, глядя на него озорно и весело.
– Это самая любимая моя песня. Иногда зову сестру Саби, чтобы спела ее для меня… – Она поправила платье на груди. – Саби ее поет бесподобно, не то что я. Садимся вот так, напротив друг друга, пьем вино, она поет, а я слушаю… Как ты думаешь, не позвать ли мне сейчас Саби, – вместе как следует повеселимся?
– Поздно уже, Сара, – стал отговаривать Армен. – Да и нет необходимости: твое пение меня вполне удовлетворит… – улыбнулся он и тут же покраснел, почувствовав двусмысленность своих слов.
– Армен… – сказала вдруг Сара с чисто женской решимостью и, изогнув гибкий стан, потянулась к нему, накрыла его руку ладонью и повторила, задыхаясь – Армен…
Это прикосновение застало Армена врасплох. Он замер и ничего не мог ответить. Только почувствовал, что какая-то неведомая тревога заставила его сердце биться учащенно.
– Армен, ты мне как родной человек, – закрыв глаза, продолжала Сара проникновенно, точно раскрывала заветную тайну; потом протянула руку и стала ощупывать его голову, лицо, шею. – Я всю жизнь мечтала о тебе…
Растерявшись, Армен невольно отпрянул, но рука Сары упорно преследовала его, не отпускала. Тогда он встал, обогнул стол, подошел к ней и обнял, почувствовав, как дрожит ее хрупкое тело. Сара изо всех сил прижалась к нему, посмотрела на него долгим взглядом, в котором были одновременно и ужас, и мольба. И он подумал, что, скорее всего, Сара тоже понимает, что Миша обречен…
– Армен… – прошептала Сара, – неужели я такая плохая, что ты совсем не любишь меня?.. Клянусь, ты будешь счастлив со мной, давай уедем отсюда, заведем ребенка и будем жить душа в душу… где-нибудь далеко отсюда…
Она посмотрела на него рассеянно-мечтательным взглядом, и лицо ее озарилось блаженной улыбкой.
Он усадил ее на кровать и еще не успел присесть рядом, как она начала исступленно целовать его лицо и грудь. Потом сразу отпустила, отпрянула и стала лихорадочно расстегивать пуговицы платья, стянула с себя все, отбросила одежду в сторону и совершенно голая вытянулась на кровати. Армен оцепенел от неожиданности, увидев так близко то, что казалось ему столь далеким и недоступным. Он вдохнул сводящий с ума аромат женского тела и склонился над Сарой, но тут же почувствовал, что не в силах ответить на ее любовь: между ними невидимой тенью стоит смерть…
И внезапно его охватило такое острое чувство жалости и сострадания, что он бессильно опустился на кровать, у ног Сары. Жалок был он сам, жалкими были Сара, любовь, жизнь, смерть, всё на свете…
Армен смял лицо ладонями.
– Ну скорее… – нетерпеливо прошептала Сара, не открывая глаз.
Армен видел ее тяжелые груди, они вздымались, словно стремились достичь невидимых высот, а потом опускались, как бы падая на самое дно пропасти, и так без конца, вечно…
– Армен? – Сара вскочила как ужаленная и съежилась на кровати. –
