он снова купается в той атмосфере братства, перед его глазами мелькают улицы Тель-Авива с их яркими вывесками на иврите.
Вот и кончился выходной день в Одессе, весна на солнечном морском берегу, в сердце, в песчинках, в криках чаек, в цветущих мимозах, в нежной цветовой гамме темнеющего неба. Завтра в гимназии он снова услышит плоские шутки Яремы.
Глава 8
Экзамены закончились, и Шоэль успешно перешел в шестой класс. Он снова в родном доме – каникулы! В городке все по-старому; все та же размеренная местечковая жизнь, привычная затхлость, в которой варится еврейская молодежь. Но уже пошли трещины, уже появились щели, сквозь которые даже в это стоячее болото стали проникать лучи света. Весной 1917-го года в городке появились бундовцы, пропагандирующие идиш. Запомнился медбрат, Моше Стругачевский, глава местной Народной партии – своими речами он прямо-таки сотрясал небеса!
Большинство местных евреев склонялось к сионизму, а среди них – богатые, влиятельные и известные. В эти дни вернулся домой из сибирской ссылки Ицик Сапир, сын портного Менделя. Он еще до войны был социалистом, а вернувшись, не откладывая, развернул марксистскую пропаганду и борьбу за всемирную победу пролетариата в рамках нашего городка. Шоэль же вступил в молодежную организацию «Бней Цион»[62], где его выбрали руководителем отдела культуры, и с головой ушел в сионистскую деятельность.
Сионисты устраивали лекции по еврейской литературе, организовали группу по изучению географии и истории Израиля. Старший товарищ Шоэля, толстогубый Зяма Штейнберг, рассказал о творчестве Хаима Нахмана Бялика. Другое выступление было посвящено анализу двух путешествий – Биньямина Третьего[63] и Дон-Кихота Ламанчского, и соответствующим аллюзиям: так, Биньямин и Сандерель сравнивались с Дон-Кихотом и Санчо-Пансой. Миша Зильбер, он же Михаил Каспи, добряк и заика, искренне переживал, что в свои семнадцать лет еще не успел определиться во взглядах. Как неопределившегося, его назначили казначеем организации.
Курс лекций о географии и истории вел Шоэль Горовец. Ребята купили матерчатую карту Эрец-Исраэль, и Шоэль раз в неделю, водя по ней указкой, рассказывал собравшимся о местах, расположенных по обе стороны реки Иордан. Слушать эти премудрости постоянно приходила очаровательная Фаня Шмуэлевич. Слегка высунув кончик языка, она старательно записывала в своей тетрадке названия гор и долин, городов и поселений далекой страны. Казалось бы, с чего вдруг у этой красавицы образовался столь пристальный интерес к географии? Видимо, он начался поздним зимним вечером накануне Нового года, когда девушку поцеловал некий молодой лектор – да так, что после этого она сделалась сама не своя.
Говорили еще, что Фаня не очень-то осторожничает с парнями, и даже ходили упорные слухи, что этой ее слабостью успешно пользуется ни кто иной, как Зяма Штейнберг.
Но – сплетни в сторону! Вернемся к
Бней Цион
Биньямин Третий – герой романа на идиш Менделе Мохер-Сфарима «Путешествие Вениамина Третьего» (Вильно, 1877). Позднее был опубликован перевод этой книги на русский язык под названием «Еврейский Дон-Кихот».
