со страшной скоростью и понеслась в смертельное пике. Оглушительный взрыв, за которым последовала тишина. Ева видела, как шевелятся губы матери. Лида пыталась ей что-то объяснить, но выглядела сейчас как диктор на экране телевизора с отключенным звуком. Ее лицо казалось озабоченным и страшно виноватым, но Еве до этого теперь не было никакого дела. Кинувшись на мать, она внезапно укусила ее, как делала когда-то, будучи крохой.
С тех пор девчонка стала невыносима. Если и раньше она доставляла матери много хлопот, то после случая с разоблачением отца с ней просто сладу не стало. Большую часть времени она проводила во дворе: начала курить, попробовала алкоголь, в ее речи появились выражения, которые Ева сама считала крутыми. Улица мирила ее с окружающей действительностью. Рядом с Евой находились ребята, у которых в жизни были похожие проблемы. Смешно, но оказывается, что у многих из них отцы числились в летчиках, полярниках, разведчиках и представителях других очень важных профессий, а на деле оказывались алиментщиками, командированными, алкоголиками и жуликами, отбывающими срок в тюрьме. Матери тянули жилы на работе, стремясь обеспечить себя и ребенка, некоторые откровенно попивали, понимая, что уходят лучшие годы жизни, а с ними и надежды устроить свою женскую судьбу. Здесь, на улице, рано взрослели, рано приобретали жизненный опыт, рано обзаводились семьей. Здесь ругались, дрались, спивались, умирали во цвете лет. Принадлежность к эдакой изнанке жизни давала повод многим из них бравировать собственной неустроенностью: «Да, мы такие…» Они говорили об этом с какой-то злой гордостью, противопоставляя себя другим, сытым и благополучным. Тут мечтали о больших деньгах, но не делали ничего для того, чтобы прилично заработать. Богатство, по представлению многих, должен был кто-нибудь выдать им на руки, но по коварному умыслу почему-то этого не делал. Хотя вряд ли от этого был бы прок: дармовые деньги пошли бы на водку, наркотики и веселую гулянку. Молодежь здесь не верила в любовь, хотя первый сексуальный опыт получала рано. Так случилось и с Евой. Невинность она потеряла на спор и лишний раз убедилась, что ничего возвышенного в этом деле нет. Было больно, грязно и смешно. Кино с его романтическими фильмами о любви обмануло ее не меньше, чем мать со своим рассказом о летчике-испытателе. Теперь Ева знала, что появилась на свет благодаря злой случайности. Ее мать «по глупости залетела», а отец отказался жениться. Она вынуждена была родиться потому, что ее мать пропустила все сроки обращения в женскую консультацию. Лида привязалась к ребенку, обеспечивала ее чем могла, но замуж так и не вышла. Она была хорошей женщиной, работящей, как деревенская лошадь, неприхотливой, как человек, выросший без любви и ласки. Она покорно несла свой крест, поступая так же, как поступала некогда ее мать, как делали соседки и немногочисленные подружки. Удивительно, но Ева была лишена терпения и покорности. Ее подростковый бунт затянулся надолго. Она едва не попала на скамью подсудимых, став фигуранткой одной
