национальностей стали заявлять о своей независимости и требовать представительства в ООН и на картах мира. Этот пример напоминает нам о том, что, хотя национализм часто бывает укоренен в старых идентичностях, он также возникает благодаря появлению новых возможностей и обстоятельств и наличию международной риторики, которая используется при озвучивании притязаний на внимание мировой общественности и преданность граждан.
Большинство карт часто – возможно, даже слишком часто – составлялось с опорой на европейский опыт и подход. Именно поэтому на обычных картах в центре находится Европа. Поверхность мира не имеет никакого логического географического центра. Для составителей этих карт Европа была социальным, культурным и политическим центром. Большинство из нас видело карты, которые, критикуя этот европоцентристский взгляд, помещают Австралию наверху, а Африку в центре или изображают континенты пропорционально действительным географическим территориям (на обычных проекциях Европа и Северная Америка выглядят больше, чем они есть на самом деле). Но нам также необходимо сознавать, что карты побуждают нас считать национальные государства данными и неизменными, а себя – само собой разумеющимся способом отображения мира. Такой организации мира в виде системы предположительно равнозначных национальных государств всего пара сотен лет. Раньше многие местные общины не были тесно связаны с тем или вовлечены в политические дела того, что мы теперь считаем «своими странами». С другой стороны, империи организовывали политическую жизнь, которая не ограничивалась рамками большинства современных государств. Даже сегодня существуют другие важные основы для идентичности и солидарности, которые не согласуются с этой моделью национального государства, – религия, например, особенно для тех, кто, как многие исламисты, отвергает различие между религиозной и светской властью и стремится к созданию единых религиозных государств. В странах существуют важные внутренние различия, которые под воздействием идеи общей национальной культуры могут оставаться незамеченными. А с новыми масштабными международными миграциями появилось немало людей, которые имеют множество пересекающихся «национальных» идентичностей.
Как замечает Крис Ханн (Hann 1995: 123), «демаркация культур при помощи точных линий на карте, как того требует национализм, сложное, если не невозможное занятие». Конечно, четкими линиями на карте трудно разграничить не только культуры. Экономические отношения также пересекают национальные границы и – по крайней мере для некоторых граждан – даже личные отношения. И хотя эти линии имеют весьма определенное значение для одних политических целей, для других они крайне двусмысленны.
Эссенциализм
Национализм не определял всего, хотя и был его наиболее важной составляющей, молчаливого согласия, созданного в конце XIX века, относительно того,
