.

      Скуратов завел первого претендента и ткнул его в шею – худощавый мужичонка бухнулся на колени.

      – Семен, прекращай выеживаться.

      Коротко пообщался с мужиком, что честен, увидел сразу, вдобавок грамотен и смышлен – аура чистая. Шепнул Семену – берем.

      Ввели второго, только глянул, сразу подал знак телохранителям – сжал кулак. Те скрутили его в секунду, Скуратов только лупал глазами.

      – Повесить немедля, нам душегубов в ханстве не надобно.

      Упиравшийся мужик щерился по-волчьи и сверкал глазами.

      – Семен, ты куда смотришь, мать твою? С него мытарь, как с меня балерина.

      – Владимир, ты ведь даже словом с ним не перемолвился, как татя распознал?

      – У него ореол черный, по нему давно веревка плачет.

      Из всей пятерки подошли трое.

      – Двоих отдашь Карчи, одного себе.

      – Хорошо, Светлый хан, – Семен козырнул и повел новых мытарей к месту службы. Все они в дальнейшем показали себя с хорошей стороны. После подбора кадров навестил лагерь половцев, в котором четыреста гвардейцев-унтеров обучали их воинскому делу. Гоняли кочевников по плацу с утра до вечера – до сего дня дети степей и не подозревали, что есть левая и правая нога. В половецких туменах заменил всех темников и тысяцких. Худо-бедно, они солдатскую науку усваивали, правда, со скрипом.

      Город радовал глаз новыми улицами – дома стояли как игрушки. Одуряющее пахло сосной. Умельцы возвели красивые церкви, все из дерева. Причем одним инструментом – топором. Дай бог, доживем до лета, поставят каменный собор. В городе кипела жизнь, на торгу появилось много местных товаров и изделий. Ремесленники довольно неплохо поднялись, в ханскую казну всего шло тридцать процентов от чистой прибыли.